Девиация. Часть вторая «Аня». Олег Валентинович Ясинский

костёр разведём! Погреемся, пока дождь не кончиться, – беззаботно продолжала Аня. – Мне нисколечко не холодно. В доме даже стёкла есть и диван.

      Будь на её месте Химичка, может, согласился бы на костёр, диваном поинтересовался. А так… Нужно уходить. Сыро и неуютно. Пока шёл – разогрелся, но за несколько неподвижных минут холодные язычки пробрались под плащ, лизали озябшее тело.

      Аня тем временем обулась, сняла курточку, развесила на проваленной балке. Осталась в легоньком свитере-гольфике и юбке. Присела на корточки, принялась собирать щепки.

      – Костёр мы разводить не будем, – остановил девочку. – Домой тебе надо, заболеешь.

      Аня не отвечала.

      – Слышишь? Нужно идти, здесь холодно и сыро. До твоего дома далеко?

      – Полкилометра – если по улице, а если через сад – вполовину ближе, – не прекращая поиски, отозвалась Аня. – Но погреться нужно, у меня сапожки промокли и колготки, ног не чувствую. Вот сейчас разведём…

      – Не разведём! Снимай сапожки. И колготки.

      – Что? – Аня подняла удивлённые глаза.

      – Сапожки и колготки мокрые снимай – при такой погоде точно простудишься. Сунем их в рюкзак. Возьму тебя на руки, укутаемся плащом, так пойдём…

      Аня с интересом посмотрела на меня. Не видел, скорее, почувствовал, как в синих её глазах блеснула тревога, затем любопытство. Губки тронула довольная, ели заметная улыбка.

      – Ладно. Отвернитесь.

      – Подожди! – остановил девочку, уже начавшую разуваться. Порылся в рюкзаке, нашёл вымпел от пионерского горна, расстелил на влажной соломе возле Аниных ног.

      – Садись.

      – Зачем?

      – Помогу снять сапожки.

      – Я мокрая. Он же вымажется. Это – пионерская святыня!

      – Ничего с ним не станется, постираем. Разрешаю, как главный пионер в школе. Садись, солома грязная.

      Аня зыркнула из-подо лба и плюхнулась на вымпел. Присел рядом, стянул сначала один сапожек, потом другой, стараясь не смотреть под задранную юбку.

      – Теперь снимай колготки.

      Отошёл, подхватил клок соломы, отёр запачканные руки. Сунул в щель под дождь.

      – Я готова, – пискнул за спиной продрогший голосок.

      Повернулся. Аня стояла на вымпеле, переступая с ноги на ногу, держала в руках грязные колготки.

      – Сейчас согреешься.

      Скинул плащ, повесил на гвоздь, стянул через голову шерстяной свитер, связанный мамкой для межсезонья. Протянул девочке.

      – Одевай.

      – А вы?

      – Подними руки.

      – Не надо, а как вы? Околеете же… – запротестовала Аня, но руки подняла.

      – Согреюсь по дороге.

      Я примерился, продел тонкие кисти в рукава. Сдёрнул обратно – Анин гольфик был насквозь мокрый.

      – Так не пойдёт. Снимай всё и… юбку. Вон, бок в грязи.

      Аня понурила голову, но спорить не стала – видно замёрзла. Уцепилась за края, стянула гольфик через голову, оставшись в белой маечке, облегавшей едва припухлые грудки. Принялась дергать боковую молнию на юбке. Та намокла, не расходилась.

      Я