Смерть Семенова. Сергей Аталов

Его не хотелось выпускать из рук. Любой бы подтвердил, что Олег предлагал дружбу. И если бы не Гость, Семенов повел бы себя иначе.

      Семенов точно знал, что пистолет восхитил бы и Гостя. Опарыш наверняка заслужил бы индульгенцию. Он стал бы в глазах Гостя таким же, как Семенов. Или даже ближе – ведь у того никогда не было такого пистолета. Семенов испугался за свое положение в дворовой иерархии, но ни за что не признался бы в этом даже себе самому.

      Кстати, а где он взял этот пистолет? Кажется, опарышев отец служил в вохре. Что, если отцу положено служебное оружие, а Опарыш его просто стащил? Вдруг пистолет и правда настоящий? На секунду Семенов пришел в ужас. Да ну, нет. Настолько лихой поступок решительно не совмещался с образом забитого паренька с полупрозрачной челкой. Сто процентов этот пистон – муляж типа тех, что висят в школьном кабинете начальной военной подготовки. И все-таки не нужно было целиться в Опарыша.

      Такие мысли проносились в голове Семенова, пока он перелезал через бортик хоккейной коробки, в центре которой Гость отрабатывал хитроумные финты. Мастерски подняв мяч в воздух, он с лету переправил его по дуге Семенову, а тот расставил руки и отбил пас головой, в одно касание вернув его партнеру – и через минуту начисто забыл и про Опарыша, и про пистолет, а главное, про сухой щелчок, так неожиданно и неприятно царапнувший его изнутри. Что-то страшное должно было случиться и почти случилось, но крохотная осечка в последний момент отсрочила непоправимое и неизбежное. Ну и проехали.

      А Олег некоторое время сидел на досках за гаражом с пистолетом в руках. Ты – покойник, звучало в нем. Так вот как это бывает. Просто наставляешь пистолет на человека. Просто взводишь курок и жмешь на крючок. И вот он покойник. Мир спокойно живет дальше, теперь уже без него.

      Его больше не колотило. Страх растворился. Может быть, отец уже проснулся, залез в ящик и обнаружил пропажу. Если это так, трудно было представить себе наказание, ожидавшее его дома. Только теперь Олегу было все равно. Словно какая-то его часть, до немоты боявшаяся отца, внезапно умерла.

      Он завернул пистолет в тряпку, сунул за пазуху и пошел к своему подъезду. Во дворе не было никого, кроме Семенова с Гостем, стучавшими мячом в коробке. Те не обратили на него ни малейшего внимания.

      ***

      Этим утром отец был особенно мрачен. Шагнул в прихожую, распространяя вокруг себя предгрозовое напряжение. Тяжело ступая, прошел к шкафу, повесил фуражку, угрюмо снял казенный китель, отстегнул и молча передал матери кобуру.

      – Что сказал начальник? – спросила мать. Отец не ответил. Отбыв несколько положенных по протоколу минут в прихожей, Олег незаметно ушел в свою комнату. Постоял у окна, разглядывая спешащих вдоль улицы прохожих. Уселся за стол, на котором была разложена игра-ходилка, и подбросил кубик.

      Две фишки, красная и зеленая, двигались по причудливому лабиринту к сундуку с золотом, схороненному глубоко в погребе. Крышка сундука была распахнута и таинственное золотое сияние