Прыжок. Марк Каменских

старой рептилии. Еще были два близнеца. Достаточно молодые, лет тридцать. Я заметил, что движения их тел полностью повторяют друг друга. Иногда они говорили что-то синхронно. Пятый был похож на индейца, он больше всех общался с моим другом. Часто показывая что-то вербально. На его джинсовой куртке я заметил маленького орла. На длинных черных волосах переливался свет. Дон Хуан сказал подождать на входе. Я простоял там около часа. А потом он, смеясь, сказал, что забыл совсем про меня, что мне можно пройти. Я тихо сказал всем привет, но никто меня не заметил. У стены лежал какой-то молодой человек то ли в трансе, то ли он спал и иногда издавал непонятные звуки. Остальные тихо разговаривали на непонятном мне языке. Мне предложили присесть. Мои ноги так устали, что я с удовольствием и облегчением свалился на табуретку. Дон Хуан куда-то пропал, я чувствовал себя очень неуютно. Мне было неудобно смотреть на этих людей, но они были настолько харизматичными, что не смотреть было невозможно. Каждый жест, взгляд, слово магическим образом приковывали к ним мое внимание. Я пытался себя расслабить. Часа через два молодой человек пробудился. Мужчина, который открывал нам дверь, сказал мне встать и подойти к нему. Это был Саншайн, он посмотрел на меня с мягкой доброй улыбкой, потом привстал и пожал мне руку. Все вокруг поменялось от этого касания. Свет стал добрым, я начал понимать, о чем разговаривают мужчины, мне предложили выпить чай. Саншайну на вид было лет восемнадцать, высокий симпатичный молодой человек европейской внешности, казалось, что он был совсем не из Индии. Я очень удивился, что он уже такой уважаемый гуру.

      Мы пошли с ним по дому, он показал мне все восемь комнат. Четыре на первом этаже и четыре на втором. Везде было убрано и не было ни души. Интерьер был больше похож на скандинавский. Затем мы вышли во двор, в котором с нами начала играть добрая маленькая собачка. Кажется, это был шпиц. Саншайн спросил, в каком племени я был вождем. Затем задумался и сказал, что мне нельзя было брать такую ответственность, что я еще не готов к этому. Он даже впервые немного разозлился. Я не понял, о чем он, потому что у меня, собственно, и не было выбора. Потом он коснулся моей шеи в районе ключицы и сказал, что у меня здесь зажим. Я почувствовал сразу облегчение в этом месте. Потом он сказал, что я должен отпустить жрицу. Я опять не понял, о чем он. Ведь я уже был здесь, в тысячах километров оттуда, и с ней меня ничего больше не связывало. Я спросил, про ту ли жрицу из племени он говорит, Саншайн промолчал. Я задавал ему вопросы, а он пропускал их мимо ушей. И я снова почувствовал себя нелепо, потом мы мило общались на бытовые темы, я рассказал про Россию, про то, как я работал в недвижимости, встречался с депутатами и другими уважаемыми людьми, ему было интересно слушать про моего брата, маму, отца. А потом Дон Хуан вдруг подошел ко мне и обнял. Я удивился, раньше он никогда не проявлял ко мне никакой нежности и почти никогда не трогал меня. Он сказал, что нам пора уезжать, мне очень не хотелось этого, у меня появилась сильная привязанность к этому месту,