Обратный отсчет. Олекса Белобров

добирался из Ташкента, во рту ни крошки цивильной пищи не было, если не считать аэрофлотовскую «синюю птицу» и чашку мутной бурды, которую они почему-то называют кофе.

      – Сейчас организуем, – встрепенулась девушка. – Александр Николаевич, – она лукаво подмигнула возлюбленному, – пока я буду хлопотать, позаботьтесь о госте!

      Как только дверь за Афродитой захлопнулась, капитан проговорил:

      – Давай на «ты», Александр! – Серебряков протянул руку. – Без чинов и прочей тряхомудии…

      – Годится, Андрей Павлович! – легко согласился Хантер, и оба ударили ладонь о ладонь. – Снимай китель, располагайся!

      – Недурно ты здесь устроился, – окидывая взглядом «генеральский люкс», с подковыркой заметил Серебряков. – Прямо курорт. Как бы и себе так изловчиться?

      – Плевое дело. Надо просто подорваться на фугасе, пролететь на санитарном борту без сознания несколько тысяч кэмэ, впасть в кому на пару суток, и – оба-на! – апартаменты готовы!

      Эти слова старлей сопроводил жестом, каким фокусник в цирке извлекает из шляпы кролика.

      – Да ты не сердись, Хантер, – расплылся в улыбке капитан. – Я же без подначки. А вот девушки у вас тут действительно водятся – экстра-класс. Я, гражданин подследственный, давно замечаю за вами эту особенность: там, где вы, вскоре немедленно появляются красивые женщины. Чем вы можете это объяснить?

      – Только тем, что все мужики одинаковы! – В дверях стояла Афродита с подносом, нагруженным тарелками. – Я это давно подозревала, а теперь мои подозрения подтверждает сама военная прокуратура!

      Оба рассмеялись. Афродита принялась накрывать стол, а Хантер скрепя сердце вытащил заначку – остатки заветной «шпаги». И тут же, словно из воздуха, учуяв застолье, материализовался Седой, энергично потирая руки.

      Для начала Афродита накормила изголодавшегося гостя, не подпуская шефа к фляге, и только после этого выпили первую. Старшего лейтенанта опять «заштормило», и он отправился на диван пережидать привычные ощущения. Как только его попустило, Серебряков поднялся, наполнил рюмки и торжественно объявил:

      – Александр Николаевич, он же Шекор-туран, он же Хантер! Имею честь сообщить в присутствии двух свидетелей, что уголовное дело, возбужденное против тебя прокуратурой, благополучно закрыто! Поздравляю!.. А вот и документ! – Капитан юстиции сунул экс-подследственному серую бумажку с печатью и целой кучей подписей. – Но это еще не все! – возбужденно продолжал он, выбираясь из-за стола и склоняясь над парашютной сумкой, словно Дед Мороз над заветным мешком с новогодними подарками. – Здесь все твои документы. – На диван приземлился плотный коричневый конверт. – Загранпаспорт, удостоверение личности, справка о ранении, медицинская книжка и все такое прочее. Теперь – чеки. Здесь все, что насчитала ваша финчасть с того дня, как ты пересек афганскую границу. – За первым конвертом последовал второй, потоньше. – И наконец вкладная книжка, – там, между прочим, в советских родных рублях