Крутые белые парни. Стивен Хантер

его ударило током, и попытался слабеющей рукой заслониться от следующих ударов, но Ламар молотил его обеими руками по позвоночнику до тех пор, пока великан не рухнул плашмя на пол.

      Ламар оторвался от своей жертвы и отдыхал, тяжело дыша. Руки болели, все тело сотрясала непроизвольная дрожь. В мозгу громкими толчками билась кровь.

      – Хотел меня поиметь? На, получи! – крикнул он.

      Неуклюже, как выброшенный на берег кит, Малютка перевернулся на спину. Изо рта и носа хлестала кровь, в глазах застыл ужас. Он поднял большую, вымазанную в крови руку, как бы пытаясь заслониться от новых ударов этого маленького, но крепкого человека. Из душа продолжала литься вода, вовсю клубился пар. Черная кожа Малютки заплывала красным цветом крови.

      – Не бей меня больше, – попросил он, – пожалуйста.

      Ламар внимательно посмотрел на поверженного противника. Можно годами лупить Малютку изо всех сил, поиметь его во все дырки, но убить его практически невозможно. Это потребует гораздо большего труда, чем убить самого Ламара.

      – О боже, – хрипел Малютка Джефферсон, – как же ты меня избил. Помоги мне. Я уже и дышать-то не могу.

      В душе Ламара не шевельнулась ни одна струна. Он понимал только, что перед ним стоит проблема: как заткнуть рот этому жирному ниггеру? Ответ: куском мыла. Он вскрыл новую упаковку душистого туалетного мыла и взял пахучий брусок в руку. Потом опустился на колени перед Малюткой.

      – У тебя что-то застряло во рту, – сказал он, – дай-ка я гляну.

      Малютка послушно открыл рот. В ту же секунду, быстрый, как змея, Ламар засунул в рот негру кусок мыла и сильными пальцами протолкнул его в горло. Глаза Малютки выкатились из орбит, он поднял слабеющие руки ко рту, но Ламар перехватил их и отбросил в сторону, а затем надежно затолкал мыло в глотку Малютки. Зажатый сверху куском мыла язык негра сворачивался и разворачивался в бесплодных усилиях вытолкнуть мыло наружу. Малютка издавал невообразимые нечленораздельные звуки, на мокрый пол душа потекла моча. Струи воды обдавали обоих, всю сцену окутывал густой пар. Малютка продолжал цепляться за жизнь. Он шумно портил воздух, из него сыпались куски дерьма, наполняя душевую зловонием. Черная кожа постепенно покрывалась синевой.

      Наконец большая рука безвольно повисла, голова тяжело поникла набок. Глаза уставились в никуда и начали стекленеть.

      Ламар отступил.

      – Вставай, толстый ниггер, – сказал он. – Я хочу помучить тебя еще немного.

      Но негр неподвижно лежал в собственном дерьме, глядя в потолок мертвыми глазами.

      «Твою мать! Как же мне теперь помыться?» – подумал Ламар. Затем он глубоко вздохнул и понял, что если он не сбежит сегодня, прямо сейчас, то либо ниггеры Родни Смолза, либо папаша Кул убьют его до захода солнца.

      Больше всего на свете Ричард Пид ненавидел последний час до развода по камерам. Во дворе он терся поближе к Ламару или Оделлу, что защищало его от других хищников. После отбоя он держался