Ничего личного. Олег Бойко

вдоволь поглумился и сам набрал ее номер, то услышал всего одну фразу, произнесенную заплаканным голосом:

      – Какой же ты все-таки мудак!

      И все. Снова короткие гудки.

      Это были последние слова Вероники, сказанные в мой адрес.

      Только спустя два дня мне позвонила Юлька, но, расплакавшись, ничего не смогла сказать и отдала трубку своей матери, которая и сообщила мне, что Вероника погибла. Ее тело обнаружили утром на волнорезах у пляжа. Оно было сильно повреждено. Видимо, волны били ее о камни всю ночь, пока на море был шторм. Не помню уже, что именно она мне тогда говорила еще, но я сидел, оглушенный новостью, и тупо смотрел в стену, не веря своим ушам.

      Но страшнее всего оказалось другое – то, что я узнал только на следующий день к вечеру, когда приехал на похороны, на которых в итоге не присутствовал, потому что отец Вероники, едва увидев меня, прогнал взашей. Оказалось, что на самом деле Вероника не утонула, как могло показаться на первый взгляд. Прибывшие на место криминалисты обнаружили стекло в волосах и в ранах на голове, а характер некоторых повреждений свидетельствовал о том, что Веронику сбила машина. И первая же медицинская экспертиза это подтвердила: стеклянные осколки – это фрагменты лобового стекла. Следовательно, кто-то просто-напросто сбил Веронику, а потом бросил тело в штормящее море, чтобы замести следы своего мерзкого преступления.

      Но виновника так и не нашли, как не нашли нигде в округе автомобиль с характерными повреждениями. И никаких свидетелей, ничего вообще. Наш поселок и сейчас-то людным не назовешь, а в те годы и подавно. Поэтому никто ничего не видел и не слышал. Тем более, накануне этой трагедии, весь вечер лил проливной дождь, и на улицах людей не было. Поэтому даже место, где этот несчастный подонок сбил Веронику, установить не удалось. Так что расследование изначально было обречено на провал. А впрочем, я был уверен, что этим делом никто особо не занимался. Скорее всего, его продержали положенный срок на столе у следователя, а потом списали в архив.

      И как бы это грустно или даже страшно ни звучало, мне подумалось, что когда-то точно так же на полку ляжет дело о пропавшем Юлькином шестимесячном Пашке. И очередная сволочь, совершившая отвратительное преступление, не получит по заслугам, а кто-то так же, как я сейчас, потом будет с грустью смотреть на подобное мраморное надгробие.

      Тишину разрезал телефонный звонок. Это был Виталик.

      – Куда пропал? – спросил он после короткого приветствия.

      – Да так, гуляю…

      – Скоро будешь?

      – Да, через полчасика где-то…

      – Хорошо! А то бабуля такой гуляшик состряпала. Думаем, ждать тебя к ужину или нет?

      – Подождите, если не трудно… Взять чего-нибудь в магазине?

      – Э-э-э… Если только пива пару банок…

      – Ладно.

      Я отключился.

      Взглянув еще раз на едва различимую в темноте фотографию Вероники, я поднялся с лавочки и, положив руку на холодный мрамор,