Три дня до Нового года. Наталья Вениаминовна Лосева

день. Полный коридор уже… – Шурочка поправила одеяло Клавке.

      – Я ж за нее отвечаю. Зи-и-и-знью!

      Последнее было сказано с таким чувством, что можно сразу установить, что Голова – бибабо из театра, совсем даже не погорелого. Голова вышла из-за двери. По сильно выпирающему бюсту, юбке, длинным каштановым волосам и изрядному слою косметики можно было сразу определить, что особь с погонами сержанта внутренних войск относится к женскому полу. Но огромный рост, широкие плечи, мускулистая шея и бас давали усомниться в этом предположении. Одно можно было понять точно – это охранник одной из зон, которых вокруг города целых три: подростковая, женская и мужская.

      Голова, которую, как потом узнали, звали Лариска, подошла к окну.

      – Ха, променяла шило на мыло. И здесь решетка! Ну, это уже легче, – потирая руки, сказала охранница. – А чего это вы за решетками сидите?

      – Наркоманы замучили. Как ночь, так и лезут, – вздохнула Шурочка.

      – А чего они в палату лезут?

      – Так им разве понять, где палата, а где процедурная. Лезут и все.

      – Понятно, наша идиотка тоже в больницу лезет. Вот, аппендикс себе нагрела. Я ей говорила… – последовал протяжный непереводимый «фольклор», – не сиди возле батареи, не сиди. Так нет. Сядет правым боком к батарее и греет, греет…

      Семеновна выразительно свистнула.

      – Дак, подождите ж, люди дорогие! Дак разве можно так аппендикс заработать?

      – Ха, еще как. Я вам точно говорю. Вот те крест! Эти курвы, чтоб от работы откосить, готовы на все. У них кайф такой – лежать на больничной койке, когда все пашут. Ради этого они готовы всякой дряни наглотаться, прыщ посадить на непотребном месте. Бегай вокруг них, кувыркайся. А другие ради таблетки и ногу проткнут ржавым гвоздем, и кислоты выпьют. Таблетку за щеку, а как выйдут из санчасти, растолкут и – в вену.

      – Да что Вы!… – подпрыгнула на кровати, как укушенная, Ванесса Розальевна. – Да что ж это творится?!

      – А Вы что думаете? Зона – есть зона. Хорошо, если местной санчастью обходятся, а вот нашей дуре за ворота подавай. Нет у нас операционной на зоне, нет.

      Охранница замолчала, прислушиваясь к звукам в коридоре, а потом продолжила:

      – Гм, у этих лярв как Новый год, так лишь бы за ворота. Всеми правдами и неправдами вырваться на волю хотят. Примета у них такая: встретишь Новый год за воротами – быть на свободе.

      – Я еще слышала, что у них особое отношение к букве «А», – вставила свое слово Семеновна. – И даже… даже на груди ее выкалывают.

      – Срам-то какой!.. Тьфу ты! – Ванесса Розальевна отвернулась к стене.

      – А еще «А» на горе высекают… этими как его… кирками, – продолжала Семеновна.

      – Гм, у них отношение к «А», а у нас к «Б», – хохотнула Лариска. – У всех у них того… крышняк едет.

      – Да ладно тебе врать!

      В дверях показалась крошечная, как общипанный воробей, девочка-подросток. Бесцветные волосы короткой щетиной торчали в разные стороны. Такие же бесцветные глаза с красными прожилками были безжизненны.