Звёздный отпрыск. Матвей Борисов

Знания его были специфическими, но знал он много, был полезен всем, поэтому его никто никогда не трогал.

      – Видно давно ты не появлялся в наших краях, – подумал вслух француз.

      – Давно, – подтвердил Геракл.

      – Полигистор завязал. Больше никуда не выходит, ни с кем не разговаривает, не пьет и не курит.

      – Умер?

      – Живее нас с тобой. В девяносто лет женился на молодой эфиопке. Сидит дома и воспитывает двух дочерей.

      – Знаешь его адрес?

      – Знаю, но не скажу. Зачем тревожить отшельника.

      Геракл вынул из внутреннего кармана пиджака и положил на стол пухлый газетный свёрток, перетянутый резинкой.

      – Здесь пять тысяч мелкими купюрами в фонд помощи инвалидам Алжирской войны.

      – Инвалиды будут благодарны.

      Француз мгновенно смахнул свёрток себе на колени и пробурчал:

      – Сен-Дени, улица Почётного легиона, 29.

      Во время немногословного разговора внимание Геракла невольно привлекали две пожилые дамы высокого роста и мощного телосложения, сидевшие за соседним столиком и блаженно потягивавшие виски в компании сухощавого сгорбленного старичка. В обществе престарелых универсальных солдат-отставников красотки преклонного возраста показались ему «белыми воронами». Даже самые отвязные парижские проститутки не сравнятся с ними вызывающими нарядами. Одна – пышнотелая афроамериканка с копной выкрашенных в ярко-жёлтый цвет курчавых волос – облачилась в плотно облегающее фигуру дорогое вечернее платье с непомерными декольте сзади и спереди. Чернокожая толстуха сидела, повернувшись к русскому суперагенту задом. Тот мог разглядеть только слегка заплывшую жиром мускулистую спину и оголённую верхнюю половину огромной мясистой жопы. Но когда она поворачивалась вполоборота к проворному гарсону, подносившему очередной наполненный на два пальца стакан, взору открывался традиционный символ плодородия необъятных размеров, весивший не меньше двадцати фунтов. Вторая – очень худая, но жилистая, коротко остриженная бледнолицая брюнетка – натянула на голое тело пёстрые шорты чуть ниже колен и песочного цвета удлинённый пиджак с большими накладными карманами и широким поясом. Нелепое сочетание цветов дополняли традиционные аксессуары стиля сафари – круглая шляпа из хлопка с небольшими полями цвета хаки, холщёвая сумка через плечо с патронташем вместо ремня, сшитые из крокодиловой кожи удобные туфли без каблуков и жёлтовато-зелёный шёлковый шейный платок.

      – Кто эти уродины? – не выдержав, спросил Геракла.

      – Эти? – уточнил француз, показав пальцем на двух экстравагантных тёлок и таким бесцеремонным жестом давая понять, что уродов здесь гораздо больше.

      Геракл подтвердил вопрос кивком головы.

      – А ты не узнал?

      – Нет.

      – Да это же бывшие техасские рейнджеры Крутой Уокер и его лучший друг Джеймс Триветт. Уже лет десять прошло с тех пор, как они сменили пол и переехали в Европу.

      Геракл поперхнулся и чуть не упал