Звёздный отпрыск. Матвей Борисов

лучезарный восход, предвещавший чудесную погоду.

      Поджидая в засаде свою жертву, советский охотник за головами не испытывал ни малейшего волнения и не думал, что скоро предстоит впервые убить человека. Оглядевшись по сторонам, профессионально оценил занятую позицию. Лучшего места для засады в окрестностях не найти. Осмотрел оружие и ненадолго прикрыл глаза.

      Высокий статный старик в холщёвых штанах, русской косоворотке и широкополой соломенной шляпе, появился из-за поворота неожиданно. На бронзовом от загара, изборождённом глубокими морщинами лице контрастно выделялись яркой белизной роскошные седые усы, закрученные как у лихого гусара. Он шёл неспешной походкой, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух. Когда старик приблизился на расстояние около ста метров, Геракл задержал дыхание и плавно нажал на курок, целясь в сердце. Можно было подпустить чуть ближе, но он не стал испытывать судьбу. В последний момент рука почему-то дрогнула.

      Одиночный выстрел раскатисто прогремел в утренней тишине, подняв с ветвей стаю птиц. Сатирик упал навзничь, как подкошенный. В следующее мгновение приподнялся, опершись на правую руку, а левой зажав кровоточившую рану.

      «Промазал» – с досадой подумал Геракл, – «Надо добивать». Он выскочил из укрытия и бегом бросился к истекавшему кровью врагу, вынимая на ходу из кобуры пистолет, но вместо того чтобы всадить в голову контрольный выстрел, замер как завороженный.

      Слабея, поверженный старый воин из последних сил напрягал мускулы, чтобы не распластаться на дороге. Словно не чувствуя боли, равнодушно взглянул на убийцу стекленеющим взглядом и едва слышно прошептал:

      – Цэ-рэ-ушник?

      – Нет, – ответил начинающий ликвидатор.

      – Англичанин?

      – Русский.

      – Значит всё же суждено погибнуть от руки соотечественника. Власовец?

      – Нет.

      – Коммунист?

      – Комсомолец.

      Увидев наведённый пистолет, старик не стал закрывать глаза.

      – Не добивай, – попросил тихо. – Осталась всего пара минут. Дай в последний раз взглянуть на солнце.

      Геракл, с трудом сдерживая накатившие слёзы, помог старику приподняться повыше, пачкаясь в крови. Тот крепко сжал его руку и, обведя прощальным тускнеющим взглядом окрестные холмы, хрипя и задыхаясь продекламировал Пушкина:

      – Унылая пора… очей очарованье… приятна мне твоя прощальная краса… – потом добавил: – Жаль умирать вдали от России. Когда будешь пить красное вино, вспоминай иногда обо мне, земляк…

      Похоже, умирающий думал вовсе не о близкой кончине, а устремился мыслями в далёкое прошлое, в котором он, молодой и красивый гвардейский офицер прогуливался с дамой сердца в тенистых аллеях Летнего сада. А может быть, любовался пасторальными пейзажами на склонах Валдайских холмов.

      Закрыв покойнику глаза, Геракл бережно поднял на руки бездыханное тело. Перенёс с дороги к кустам, положил на