Записки взрослой женщины. Сборник, повести рассказы. Любовь Соколова

веселый дядька, я даже подумала, что он выпивши: на нашем заводе трезвые такими веселыми на работу не ходят. Увидев меня, он еще больше развеселился и сказал, подхохатывая и потирая руки:

      – Ага! Так вот они какие, пермячки!

      Я подумала, что он принял меня за коми-пермячку и хочет потрогать как человеческую диковинку. Выставила вперед руку, защищаясь, стала объяснять, что пермячки вовсе не такие, что они выглядят иначе.

      – Ты ж к нам из Перми приехала? – дядька отпрянул, повинуясь моему жесту.

      – Да.

      – Значит, пермячка.

      – Ну, так-то да, а по национальности я русская, вот в паспорте написано.

      В июне 1983 года в моем паспорте гражданина СССР действительно указана была национальность. Дядька взял паспорт, выписал мне пропуск и привел в отдел то ли снабжения, то ли, наоборот, сбыта, поскольку им ведь предстояло сбыть мне свою продукцию. В экономике я совсем не разбиралась, мои мозги автоматически выключались и сворачивались, как пуганый еж, если им предлагали освоить что-нибудь экономическое. У меня в дипломной работе раздел «Экономика» занимал всего три с половиной странички, так из-за этих трех страничек я чуть не поседела.

      В отделе, куда привел меня дядька, ждали заранее обрадованные люди. Они стали меня рассматривать, приговаривая то же самое:

      – Так вот они какие, пермячки! Ну-ка, ну-ка, повернись, красавица!

      Судя по тону, их удовлетворял мой внешний вид. Даже, можно сказать, восхищал.

      Я включилась в игру и, приподняв пальчиками широкий подол платья, пару раз «повернулась», ничего не понимая. А сотрудники стали звонить по телефонам и говорить кому-то, что к ним в отдел привели пермячку и можно прямо сейчас посмотреть. Тут я, честно говоря, совсем растерялась и от растерянности перебрасывала косу то на грудь через правое плечо, то назад, то на другую сторону. Наконец в кабинет вошла строгая возрастная дама, все расступились. Дама приподняла очки, висящие на цепочке, оглядела меня, сложила руки у груди, как для аплодисментов, и резюмировала:

      – Славная пышечка! Значит, на четыреста граммов можно еще жить!

      И тут как прорвало, со всех сторон закричали:

      – Правда, что вам по четыреста граммов масла дают?

      – У нас говорят, будто в Перми масло по карточкам, и всего по четыреста граммов!

      – Как вы обходитесь на четыреста граммов?

      – Вам хватает четыреста граммов?

      Ох, вот оно что! В Воронеже стало известно – Шмыга, разумеется, рассказал! – про норму отпуска масла жителям Перми. Они, эти люди с завода «Сигнал», похоже, встревожены. Никак в толк не возьмут, что пока не ввели норму, мы, работающие с утра до вечера за проходной, вовсе не видали масла сливочного. Разве что порой перетопленное из прогорклого удавалось купить. А теперь – ешь, не хочу!

      – Не карточки, а талоны, – начала я свой подробный рассказ о мудром решении Пермского горисполкома.

      – Но ведь получается всего по десять граммов в день! – ужасались