Записки взрослой женщины. Сборник, повести рассказы. Любовь Соколова

причем не только художественных. Маму Матисс не тронул. Она восторгалась конкретными вещами, особенно посудой. О! Какие там были столовые сервизы! Мама, глядя на них, представляла, как цари с тех тарелок ели отварное мясо – парное, разумеется, – или еще что-нибудь ели такое, о чем мы даже и не догадываемся.

      – Стерлядь! – вдруг сказала мама вслух довольно громко, будто отвечая на мои мысли про еду царей. – Рыба такая. Запомни это слово.

      Куда только мы ни ходили в Ленинграде! Ездили в Пушкин и в Ораниенбаум, посетили Пискаревское кладбище, Кунсткамеру и Музей блокады, и Русский музей, и Морской, и чего только ни купили по пути в богатых ленинградских магазинах! Все время дул ветер, и только один раз шел снег с дождем. Начиналась весна.

      С тех пор прошло много лет. Я окончила вуз, отработала три года по распределению, вышла замуж. И вот однажды наступил день, когда я сама увидела на прилавке в пермском гастрономе «У танка» мясо. Это случилось 18 января 1992 года, перед закрытием. Ни талонов, ни льгот – никаких законных оснований претендовать на покупку продуктов у меня в тот день не было. Но чутье – оно передается по женской линии! – сработало. Я уловила некую возможность. Следуя маминой выучке, стала наблюдать, кому и по каким документам продают мясо. Народу в торговом зале топталось совсем мало: я и какой-то старик. Старик купил. Я подумала, что мясо для героев труда, кавалеров трех орденов Славы и участников Великой Отечественной войны. Но все равно подошла поинтересовалась, раз уж никого нет и вот-вот закрываться: может, и мне продадут кусочек? Оказалось, это мясо – для всех.

      На следующий день я поехала к маме и рассказала об удивительном происшествии. Она предположила, что, может быть, жизнь скоро изменится, и продукты будут продавать без ограничения всем просто за деньги.

      – Помнишь, как в Ленинграде? – улыбнулась мама.

      – Помню!

      – Когда она меня назвала «мадам», – неожиданно уточнила мама обстоятельства того далекого дня.

      О том, как пионеры победили Америку

      Из воспоминаний председателя совета отряда, год 1975-й

      Вова Вшивков отказался в то утро утюжить свой пионерский галстук и пошел на линейку в мятом. После завтрака, пока весь отряд занимался уборкой территории, Вова сидел на перилах веранды и болтал ногами, исподлобья глядя в сторону вожатой, которая делала вид, что ничего не замечает. А замечать-то следовало бы. Лагерная смена катилась к завершению, и наша отрядная жизнь катилась к своему бесславному концу. Дошло до того, что девочки в тихий час красили ресницы, накручивали бигуди, гадали на картах про любовь. Многие при этом имели в виду как раз того самого Вову. И то, что он, единственный пионер, побывавший в Артеке, теперь нарочно ходил в галстуке с мятыми кончиками, было не только вызовом отряду, но и подрывало репутацию лагеря в целом.

      Требовалось переломить ситуацию. Для этого мы обязаны были собраться и хотя бы раз хоть в чем-то победить. Кого-нибудь. Лучше бы победить второй отряд. Так положено: