Все дьяволы здесь. Луиза Пенни

с Даниелем.

      – Но мы помирились. И уже давно. У нас отличные отношения.

      Проницательные голубые глаза впились в Армана.

      – Ты в этом уверен?

      – Что ты знаешь, Стивен?

      – Я знаю, так же как и ты знаешь, что старые раны глубоки. Они могут загноиться. Но ты видишь это в других, а в своем сыне не замечаешь.

      Арман почувствовал прилив гнева, но понял, откуда это пришло. Боль. А под ней – страх. Он залечил раны со своим старшим ребенком. Давно. Он был в этом уверен. Разве нет?

      – О чем ты говоришь?

      – Как ты думаешь, почему Даниель приехал в Париж?

      – По той же причине, по которой сюда приехали Анни и Жан Ги. Они получили заманчивые предложения.

      – И с тех пор между вами все хорошо?

      – Случались кое-какие шероховатости, но – да, все хорошо.

      – Я рад.

      Однако Стивен не выглядел ни довольным, ни убежденным. Прежде чем Арман продолжил расспросы, Стивен сказал:

      – Это твой сын. А что насчет твоей дочери и Жана Ги? Они хорошо устроились в Париже?

      – Да. Есть кое-какие переходные трудности. Анни в декретном отпуске в своей адвокатской фирме, а Жан Ги приспосабливается к работе в частном секторе. Им пришлось попотеть.

      – И неудивительно. Поскольку он больше не твой заместитель в полиции, он не может арестовывать людей, – сказал с улыбкой Стивен, хорошо знавший Жана Ги. – Это, должно быть, нелегко.

      – Он действительно чуть было не арестовал коллегу, которая попыталась влезть перед ним в очередь за ланчем. Но он быстро учится. Ничего страшного не случилось. Хорошо, что он назвался Стивеном Горовицем.

      Стивен рассмеялся.

      Сказать, что переход старшего инспектора Бовуара из Квебекской полиции в многонациональную инженерную компанию в Париже требовал приспособления, было бы огромным преуменьшением.

      А приспособление без пистолета было тем более затруднительным.

      – То, что под боком находились Даниель и Розлин, здорово ему помогло.

      Говоря это, Арман внимательно смотрел на крестного, стараясь понять, какую реакцию вызывают его слова.

      Как один из старших офицеров Квебекской полиции и босс Жана Ги на протяжении многих лет, Гамаш умел читать по лицам.

      Скорее исследователь, чем охотник, Арман Гамаш проникал в мысли людей, но главным образом в их чувства. Потому что там лежало объяснение их поступков.

      Благородных действий. А также действий крайне жестоких.

      Но как ни пытался Арман прочесть что-либо на лице крестного, ему это не удалось.

      Какое-то время он думал, что находится в привилегированном положении и как никто другой понимает этого удивительного человека. Но с годами ему начало казаться, что все совсем наоборот. Возможно, он был слишком близок со Стивеном. Возможно, другие видели Стивена яснее, полнее, чем мог увидеть он.

      Он все еще видел того человека, который взял его за руку и подарил чувство безопасности.

      Другие, вроде бабушки Зоры, видели что-то другое.

      – Как дела у Анни? – спросил Стивен. – Они готовы к этому ребенку?

      – Готовы