Все дьяволы здесь. Луиза Пенни

что ты думаешь?» – спросил Стивен, увидев, как широко раскрылись глаза крестника.

      Он понимал, что происходит в голове ребенка. По правде говоря, понять было не так уж и трудно.

      Кто бы мог подумать, что подобное место вообще существует, пусть даже втиснутое, практически спрятанное за высокими стенами в центре большого города? Это был целый мир, сам по себе. Волшебный сад.

      Если бы Арман был один, он бы прошел мимо, занятый мыслями о несъеденном пирожном, и так бы никогда и не узнал тайны этого мира. Никогда бы не увидел красивого дворца с высокими окнами и широкой террасой.

      Отнюдь не пресыщенный, он уже привык к великолепным зданиям Парижа, которым не было числа. Но здесь его восхитил сад.

      Ухоженные газоны, деревья в форме конусов. Фонтаны.

      Но в отличие от Люксембургского сада, рассчитанного на то, чтобы производить впечатление, этот сад казался чуть ли не сокровенным.

      А потом, здесь были статуи. Они стояли там и тут среди зелени. Словно в терпеливом ожидании. Ожидании прихода Армана и Стивена.

      Время от времени из внешнего мира до них доносились вой полицейских сирен, автомобильные гудки, крики.

      Но для Армана они только усиливали ощущение безграничной умиротворенности, которое он обрел, почувствовал в этом саду. Той умиротворенности, в которой он жил, пока не раздался тот осторожный стук в дверь.

      Они медленно двинулись по саду, и Стивен впервые не вел мальчика, а следовал за ним. Арман останавливался перед каждой из роденовских статуй.

      Но он продолжал оглядываться через плечо. На кучку людей неподалеку от выхода из сада.

      В конце концов мальчик повел Стивена назад и остановился, ошеломленный, возле одной скульптуры.

      «„Граждане Кале“, – сказал Стивен приглушенным голосом. – Во время Столетней войны английский король Эдуард осадил французский порт Кале».

      Он посмотрел на Армана, проверяя, слушает ли его мальчик. Но понять что-либо по виду Армана было трудно.

      «Граждане города оказались в критическом положении. Блокада англичан не позволяла завезти в город съестные припасы. Французский король Филипп мог бы вступить в переговоры, чтобы освободить город. Но он ничего не сделал. Оставил подданных умирать от голода. И они стали умирать. Мужчины, женщины, дети».

      Арман повернулся и уставился на Стивена. Возможно, мальчик не очень понимал, что такое война. Но смерть он знал.

      «Король так поступил? Он мог сделать что-нибудь, но оставил их умирать?»

      «Так поступили оба короля. Да. Чтобы одержать победу. Таковы уж войны. – Стивен заметил смятение и огорчение в темно-карих глазах мальчика. – Ты хочешь, чтобы я рассказывал дальше?»

      «Oui, s’il vous plaît»[6]. Арман снова повернулся к скульптуре и этим людям, застывшим во времени.

      «Когда казалось, что полной катастрофы не избежать, король Эдуард сделал нечто совершенно неожиданное. Он решил проявить милость к гражданам Кале. Но за это потребовал кое-что. Он пощадит город, если сдадутся шесть самых известных его граждан. Он не сказал напрямик, но все поняли, что этих шестерых

6

Да, пожалуйста (фр.).