Ночь огня. Решад Нури Гюнтекин

падишаху. Но почему-то, когда они рассказывали о происшествии, в их глазах таился смех. После приема наша дружба с Лефтером-эфенди окрепла, и однажды вечером он зашел ко мне в гости, чтобы сообщить неприятную новость.

      В тот день в квартале появились два жандарма, которые допросили старосту, выясняя, что за люди ходят ко мне.

      Надо ли говорить, что ночью я спал не слишком хорошо, а утром спозаранку помчался к каймакаму и рассказал о случившемся.

      Он посмеялся над моими страхами, потрепал меня по щеке и поспешил успокоить:

      – Не о чем тут волноваться… Это я их послал. Проделки этих неразумных юнцов привлекут к нам внимание центра, они буду вынуждены начать дознание. Могут спросить и о тебе. Я велел узнать, чем ты занимаешься, это создаст впечатление, что мы не дремлем. Ты не знаешь, как ведутся подобные дела. Всегда полезно иметь какой-нибудь документ, так, на всякий случай.

      Каймакам не мог побороть любопытство и по-прежнему хотел знать, за что меня, в столь юном возрасте, отправили в ссылку. Порой, пытаясь развязать мне язык, он откровенничал со мной, но результат был только один: я узнавал о стране и порядках то, чего не знал раньше.

      В то время ссыльные были подобны просветителям: они пробуждали от сна те края, куда их отправляли. Но в моем случае все происходило в точности до наоборот.

      Каймакам интересовался литературой, часто читал стихи Намыка Кемаля, Зии Паши и других великих поэтов эпохи Танзимата[33] и под предлогом толкования смысла открыто говорил мне, что страна катится в пропасть.

      При этом прежде каймакам всегда был осторожен и выражал свои мысли иносказательно. Когда же он заходил слишком далеко, бедняга спохватывался, пускался в ненужные объяснения, пытаясь придать своим словам другой смысл, начинал молиться за безгрешного, добродушного падишаха, который и не ведает, что происходит в его стране.

      – Моя должность обязывает меня делать вид, будто я гневаюсь на этих мальчиков, – говорил он. – Если, упаси бог, сегодня поймаю озорников, то закую в кандалы – только цепи зазвенят. Но на сердце будет тяжело. По правде говоря, оба – блестящие молодые люди, что твой бриллиант. Правильно сделали, что сбежали. Говорят, беглецы создали в Европе тайное общество, выпускают газету. Пытаются склонить в нашу сторону другие государства. Преуспеют или нет – не знаю, это уже другой разговор… Но по крайней мере, они делают все что могут. Во всяком случае, хотя бы не с девушками соседскими заигрывают, а занимаются чем-то более полезным…

      Примечания

      1

      Город на западе Турции. (Здесь и далее

33

В Османской империи период с 1839 до начала 1870-х гг., время реформ и расцвета литературы.