Утопия о бессмертии. Книга третья. Любовь и бессмертие. Лариса Тимофеева

взрослый мой сын. Пойду собираться, Даши-помощницы нет, боюсь, не успею.

      Не отпуская, Макс обнял меня, я прижала его голову к груди и прошептала:

      – Люблю тебя, милый. – Погладила пушок на щеке, ещё раз заглянула в тепло его глаз, и на душе стало легче.

      В спальне я встретила Серёжу. Он укладывал свой костюм в сумку. Сорочка, бельё лежали на диванчике.

      – Ты определилась с туалетом? – спросил он. – Давай я сразу положу.

      Я прошла в гардеробную, открыла шкаф, оглядела содержимое, потом открыла другой. «Понравлюсь или нет, я родителям Эдварда, мне всё равно, – размышляла я, – мне нужен наряд, в котором я понравлюсь Серёже».

      Я выбрала платье от V, несколько экстравагантное, сшитое из полосок плотной чёрной ткани разной ширины, перекрещивающихся между собой или идущих параллельно. Кое-где полосы соединялись неплотно и создавали хаотично расположенные и разные размером дыры. Платье требовало особых украшений. Я подошла к Сундуку Сокровищ. Так я назвала ларь ручной работы из красного дерева с множеством ящиков и ящичков для колец, браслетов, колье и подвесок. Серёжа заказывал его по собственным чертежам в Италии. Стефан ради удовольствия смастерил второй сундук, того же дизайна, но другой формы и ничуть не хуже, чем итальянский. В нём я храню украшения для волос. Поразмыслив, я выбрала старинный гарнитур – бронзовые браслеты, один на запястье, другой, более широкий, на плечо выше локтя; из второго сундука достала заколку для волос, застегивающуюся на пикообразный стержень. Сложился туалет воительницы, соблазняющей и уверенной в себе. Украшения я положила в специальную сумку, платье в чехол, захватив туфли, всё вместе вынесла в спальню и подала Серёже.

      – Бельё не забыла?

      Я принесла трусы, бюстгальтер к платью не требовался. Посмотрела, как Серёжа кладёт в сумку чехол с платьем и сообщила:

      – Серёжа, я в душ.

      Под тёплыми струями воды тело, скомканное в жгут страхом и виной, медленно расслаблялось, одновременно вырвались на свободу горестные мысли, а с ними и слёзы.

      «Страшно. Господи, как же мне страшно! И выхода нет. Я встретилась с самым беспощадным врагом, и мой поцелуй со Стефаном никакого отношения к этому врагу не имеет. Скука. Серёжка, ты соскучился жизнью, которая у нас есть, ты соскучился со мной. И я не знаю, что с этим делать. Мне хочется кричать, бить кулаками по своему телу, кусать губы и пальцы, так мне больно и страшно. Я не на краю обрыва, когда после падения ещё остаются мгновения полёта, я уже на земле – распластанная, раздавленная тяжестью случившегося. Мне нечем развеять твою скуку, Серёжа, я от тебя себя не прятала. Во мне нет ничего, неизведанного тобой.

      Стефан сказал, ты поклялся подарить мне жизнь, которую я хочу. Ты исполнил клятву. Правда, до встречи с тобой я не знала, что я хочу именно такую жизнь. Многое, что есть в моей жизни сейчас, и к чему я привыкла, мне даже в мечтах не грезилось. Это ты растил мои потребности. Это ты создавал условия для развития моих способностей, о которых я не подозревала.

      У меня есть большой дом, обставленный роскошной мебелью, с галереей и маленькой солнечной студией для занятий танцем. У меня