Саги зала щитов. Адульв. Пламя, зажжённое тьмой. Арсений Михайлович Зензин

или же и вовсе на кулаки, редко толпе зевак доставался поединок на смерть, влекущий за собой страшную кровную месть родов. Но сегодняшним утром был именно такой бой, и мальчик, замерев сердцем, вовсе глаза наблюдал за этим диким смертельным танцем. Рыча и скрепя зубами, Хельги без устали махал неподъёмным, по меркам Адульва, молотом, выписывая своим грозным оружием невероятные круги и восьмерки, заставляя Сольвейг скакать, что заигравшийся лесной кот.

      Воительница прыгала, кувыркалась, словом вертелась как уж, часто огрызаясь быстрыми шквальными атаками, едва заметно людскому глазу сверкала сталь её клинков. Кровавая кройщица не прерывая не на секунду пляску своих мечей бросалась на молотобойца, коля и рубя, словно желая всласть напоить сталь кровью Освальдсанна, уже и без того порядком окрасившегося багрянцем многочисленных порезов, правда не слишком глубоких, но, судя по гримасе воина, довольно болезненных.

      Молотобоец был слишком опытен. Пройдя не один десяток битв, он не понаслышке знал, что значит более быстрый враг и, потому широкими взмахами своего оружия, старался держать Воительницу как можно дальше. Не раз и не два било его молота было близко к своей цели, пролетая в каком-то ничтожном дюйме от противника, уже почти раздавался такой приятно знакомый звук ломающихся костей, но проклятущая Хортдоттир, неведомо каким чудом, ускользала от верной смерти, в очередной раз, разрывая расстояние головокружительным пируэтом или низким перекатом.

      Пару раз, тряхнув головой, да сплюнув кровь после очередного шквала ударов, завершившихся крепкой зуботычиной с локтя, сопровождаемой рёвом, да издевательским освистом лёствёртцев, молотобоец вновь устремился ей навстречу. Хельги знал, что ему нужен только один точный удар, всего один, да он подустал и тяжело дышал, но и эта стерва тоже не сможет долго продолжать бой в своём бешеном, почти нечеловеческом темпе. Множество мелких ран зудели, навлекая бешенство. Текущий, не смотря на зимний день, пот застилал глаза. Неимоверно раздражал, подначивая сорваться, но он держал голову ясной, ожидая момента, и он, наконец, настал. Приняв на рукоять очередной град невероятно помешанных меж собой рубящих да колющих ударов воительницы. Чудом избежав завершившего комбинацию укола в живот, Освальдсан, что было сил вдарил ей по ногам. На что Сольвейг, взвившись в очередном высоком прыжке, сильно подогнув под себя ноги, тут-же распрямила их, с хрустом ломающегося носа, впечатав подошвы сапогов в лицо Хьярти отбрасывая того на несколько шагов назад, с залитой кровью бородой. И тут по приземлению, не иначе сам покровитель воинов Один улыбнулся молотобойцу, Хортдоттир нелепо припала на левую ногу. Она, то ли ушибла ее, то ли вывихнула на раскатанном снегу. Для Хьярти это не имело значения. Молотобоец рванулся вперед, занеся над головой молот, уже чуя победу.