Любовь в холодном климате. Нэнси Митфорд

они продолжают перетасовку.

      – Они очень гадкие леди, не так ли? – спросила я, сформировав это мнение прошлым вечером.

      – Нисколько, бедняжки. Они les femmes du monde, voilà tout[33]. Я их обожаю, с ними так легко поладить. Вовсе не гадкие. И я обожаю la mère[34] Монтдор – какая она забавная со своим снобизмом. Я очень, очень люблю снобов, по мне они всегда так очаровательны. Я ведь гостил у них в Индии, знаете ли. Она была обворожительна, и лорд Монтдор притворялся, что он тоже.

      – Притворялся?

      – Этот человек соткан из притворства, как столь многие из этих чопорных старых англичан. Конечно, он большой, большой враг моей страны – сторонник краха французской империи.

      – Почему? – спросила я. – Я думала, теперь мы все друзья.

      – Друзья! Как кролики и удавы. Я не испытываю особой любви к лорду Монтдору, но он довольно умен. Вчера после обеда он задал мне сто вопросов об охоте на куропаток во Франции. Почему? Можете быть совершенно уверены, у него была на это какая-то причина.

      – Вам не кажется, что Полли очень красива? – спросила я.

      – Да, но она для меня еще и довольно загадочна, – ответил он. – Пожалуй, у нее нет правильно организованной сексуальной жизни. Да. Безусловно, именно это делает ее такой мечтательной. Надо посмотреть, что я могу для нее сделать – только времени маловато. – Он посмотрел на часы.

      Я чопорно ответила, что очень мало хорошо воспитанных английских девушек имеют правильно организованную сексуальную жизнь. Моя, насколько я знала, была вообще не организована, а я вроде не была такой уж особенно мечтательной.

      – Но что за красавица, даже в том ужасном платье. Когда у нее появится немного любви, она сможет стать одной из заметных красавиц нашего века. Неизвестно, как дело повернется, с англичанками всегда так. Она может нахлобучить на голову фетровую шляпу и стать леди Патрицией Дугдейл, все зависит от любовника. А этот Малыш Дугдейл, что он за человек?

      – Дурацкий, – с чувством сказала я. – Дур-р-рацкий.

      – Но вы невозможны, моя дорогая. Гадкие леди, дурацкие мужчины – вы, право же, должны постараться больше полюбить людей, а не то вы никогда не поладите с этим миром.

      – Что вы подразумеваете под словом «поладить»?

      – Ну, принять все эти вещи вроде мужей и женихов и примириться с ними. Это то, что действительно имеет значение в жизни женщины.

      – А дети? – спросила я.

      Он покатился со смеху.

      – Да, да, конечно, дети. Первыми мужья, затем дети, затем женихи, затем снова дети, затем вам придется жить возле парка Монсо из-за нянек – это целая программа, иметь детей, могу вам сказать, особенно если вам, как и мне, случится предпочесть Левый берег.

      Я не поняла из всего этого ни единого слова.

      – Вы собираетесь быть Сумасбродкой, как ваша мать? – спросил он.

      – Нет, нет, – запротестовала я. – Я очень постоянна.

      – В самом деле? Не вполне уверен.

      Вскоре – слишком скоро, на мой вкус – мы опять оказались у дома.

      – Овсянка, – произнес герцог, вновь взглянув

33

Светские женщины, только и всего (фр.).

34

Мамашу (фр.).