Наше неушедшее время. Аполлон Давидсон

inety-odd years of his life – not only in our country, but also in the UK, the countries of America, Africa. He judges what he has seen both as a witness, an eyewitness, and as a historian.

      The book is addressed to a wide range of readers.

      Опубликовано Издательским домом Высшей школы экономики

      http://id.hse.ru

      © Давидсон А.Б., 2021

      Обращаюсь к Вам!

      Вы уже раскрыли книгу. Разрешите обратиться к Вам.

      У каждого из нас есть о чем вспоминать. Будь у меня возможность, осмелился бы Вам сказать:

      – Вы, конечно, рассказываете о своей жизни близким, друзьям. А хотите дать своим воспоминаниям и размышлениям бо́льшую огласку: опубликовать их? Может быть, Вы уже сделали это? Или, наоборот, категорически против? Если так – то почему?

      Ваш ответ был бы очень интересен мне. И разве только мне?

      А пока хочу сказать и самому себе, и Вам, почему стал писать воспоминания.

      Причин за девяносто с лишним лет моей жизни накопилось очень много. Надеюсь, что в книге это видно. А поводы? Вот один из них – документы, которые мне прислали из Министерства внутренних дел.

      I

      Я реабилитирован

      Из Министерства мне написали, что (простите за длинную цитату) «в соответствии с определением Конституционного суда Российской Федерации от 18 апреля 2000 г. и Законом Российской Федерации от 18 октября 1991 г. “О реабилитации жертв политических репрессий” заключением ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 26 марта 2003 г. Давидсон Аполлон Борисович как оставшийся в несовершеннолетнем возрасте без попечения отца, необоснованно репрессированного по политическим мотивам, признан подвергшимся политической репрессии и реабилитирован»[2].

      Так что, оказывается, я «признан подвергшимся политической репрессии и реабилитирован».

      До 2003 года, когда получил такой документ, я этого не знал. А получив, пытался понять его смысл.

      Что значит: «подвергся политической репрессии»?

      Да, я жил в ссылке. Там и родился. В сибирской тайге, в деревне Ермаково. Я там находился как сын сосланного в 1928 году.

      Значит, это признали политической репрессией.

      А что значит «реабилитирован»? Меня никогда ни в чем не обвиняли.

      В том же 2003 году я получил и другой документ: «Свидетельство». В нем сказано: «Предъявитель настоящего свидетельства имеет право на льготы, установленные статьей 16 Закона РСФСР “О реабилитации жертв политических репрессий”».

      Получив эти документы, я их не сразу понял. Когда вдумался, увидел, как тесно их содержание связано с моей судьбой.

      Чтобы не быть многословным, скажу только об одном, довольно явном.

      Я, говоря языком советского времени, был «невыездным» – до декабря 1981 года, когда пошел уже 53-й год моей жизни. Не мог бывать не только на Западе, но и в Африке, историю которой изучал со студенческих лет, с 1948 года.

      Накопленные мною знания оказались нужны нашим властям.

      В конце 1950-х в Министерстве иностранных дел создали отдел Африки. Набрали дипломатов, опытных, но никогда не занимавшихся проблемами Африки. Мне поручили читать им курс лекций. Преподавал и в Дипломатической академии (тогда она называлась иначе).

      Если мои знания оказались нужны, то, казалось бы, необходимо дать мне возможность увидеть Африку своими глазами. Но этот путь мне был заказан – не разрешали.

      Почему? Ответ – не в том ли документе из МВД? Одно лишь упоминание о «политической репрессии» – сами эти два слова, уверен, определяли отношение ко мне.

      И в вопросе о поездках за рубеж, и вообще.

      Загубленная жизнь

      А как мой отец стал ссыльным?

      В 1928 году Сталин утвердился у власти: покончил с ленинским НЭПом, изгнал Троцкого, расправился с «оппозицией»… И поднялся новый шквал арестов среди интеллигенции. Под это и попал мой отец – отправили в ссылку. К нему поехала моя мама – они сдружились, когда еще их семьи жили под Самарой, в городе Бузулук.

      Побывал отец и в тюрьме. Там умер, не выдержав тюремных условий, человек по имени Аполлон. Отцу он очень нравился. И когда я родился, меня назвал Аполлоном – в память о нем.

      Отец был в ссылке в сибирской глуши с 1928 года до 1934-го. Затем несколько лет не имел права жить в больших городах. Смог вернуться в Ленинград в 1937-м. В середине марта 1942-го – новая ссылка. Из голодающего Ленинграда высылали тех, кто уже подвергался репрессиям. До середины 1950-х отец был на самом севере, в Салехарде, за Воркутой. В Ленинград не мог вернуться после ссылки еще несколько лет: надо было заработать «северные», чтобы купить жилье в Ленинграде. Вернувшись, ушел на пенсию – ему было за шестьдесят. Так в ссылках и прошла жизнь отца.

      Справку о реабилитации мне, его единственному сыну, прислали из МВД через три десятилетия после его кончины, в 2000 году[3]. В ней сказано, что он «был выслан в административном порядке из Ленинграда

2

 МВД России. Главное управление внутренних дел Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Справка № Д-12. 26 марта 2003 г.

3

 МВД России. Главное управление… Справка № Д-144. 25 октября 2000 г.