Машины Старого мира. Гэбриэл М. Нокс

и даже злила.

      – Ничего не понимаю, – бормотал Вирта, не отрываясь от дневника. – Тут идёт речь о летающем аппарате. Так он что, может взлететь? Сомневаюсь. В одиночку собрать то, что он тут описывает, невозможно, тем более женщине.

      Манис открыла рот, желая возразить, но тут же вспомнила о распахнутой двери и поспешила закрыть её, пресекая инициативу очередного гипотетического гостя посетить скромную мастерскую. Воспользовавшись отвлечением хозяйки аппарата, Вирта заскочил в самолёт. Заинтересованный множеством палочек, кружков с цифрами и кнопок, он снова обратился к дневнику, который не выпускал из рук. Он сразу не заметил короткие надписи: «Сначала щёлкнуть тумблеры», «Потом запустить винт». Но после их обнаружения, не медля, провёл все описанные манипуляции. Вирта не верил, что машина рабочая, им двигало только банальное любопытство. Когда же по корпусу пошла вибрация, а винт пришёл в движение, Вирта вскрикнул от неожиданности.

      Манис резко обернулась, сначала с восторгом отметив, что её творение, собранное по большей части из старого мусора, работает. Но восторг в одну секунду сменился возмущением.

      – Я же сказала ничего не трогать! – попыталась она перекричать с каждой секундой усиливающийся шум.

      Вирта игнорировал её, зачарованно глядя на приборную панель. Всё остальное для Манис произошло, словно в замедленном действии. Парень положил дневник на коленки, взялся за рычаг, пальцем другой руки потянулся к кнопке, которая была скрыта его телом от глаз Манис. Он повернулся к ней, и по губам читалась одна фраза: «А что если я нажму».

      И Вирта нажал. Манис не использовала стопоры, потому что была уверена – кроме неё на аппарат никто не позарится. Могла ли она знать, что гостем мастерской станет полный идиот.

      Самолёт покатился к смотровой площадке, вибрируя, сотрясаясь и скрипя. Правым крылом он задел декоративный тюль и поволок его за собой. Манис понеслась следом, крича угрозы и приказывая Вирте остановиться. Парень же буквально застыл. Глаза его, полные ужаса, смотрели прямо перед собой. Он с такой силой впился в рычаг, что пальцы на руке побелели. Площадка была длинной и широкой, но какое это имело значение, если ты не знаешь, что делать.

      Вирта мог бы спрыгнуть, но ужас овладел им до такой степени, что он боялся пошевелиться. Ноги Манис горели, они ещё не отошли от тяжеленных цистерн, но в какой-то момент ей удалось ухватиться за поручень и заскочить на пассажирское сиденье.

      – Останавливай! – кричала она.

      Вирта молчал, перебегая глазами от одного прибора к другому.

      – Но я не знаю как!

      Манис попыталась наклониться, одна нога её соскользнула, и она чуть было не потеряла равновесие. Ей мешали тросы и перекладины, пальцы на руке предательски вспотели и тоже скользили, не давая как следует ухватиться. Испортить же собственное детище совсем не хотелось. Да, они могли бы сойти, но что тогда? Летун упадёт и разобьётся – два года усердной работы насмарку. А конец площадки подбирался всё