Цветом света. Антон Ярев

до ресторана лысенькому старику-очкарику в смокинге.

      Александр заинтриговано и с необъяснимым для себя нехорошим чувством глядел на сей экспонат музея палеонтологии, когда почтенная пожилая особа предприняла очередную попытку вернуть молодого человека в свое расположение:

      – Какие у вас с Яном точки соприкосновения, Саша?

      Грек несколько смутился, ибо такая избитая формулировка к их случаю вряд ли могла подойти.

      – Игорный бизнес, – улыбнулся он. – Я помогаю вашему сыну набивать его кошелек, опустошая свой.

      – Как это мило! – колоратурно прощебетала дама и рассмеялась.

      Александр снова вынужденно улыбнулся: к его сожалению, это не было шуткой.

      – Здравствуй, Сашенька, – колыхнулось за спиной.

      У столика Яна нарисовалась Женя в том самом парчовом платье, свободном, по-небесному легком, но точно и выразительно подчеркивающим фигуру. Она прошлась волнующей походкой, села напротив Эммы. Синие глаза.

      – Неделя прошла. Ты не звонил. Как поживаешь?

      Александр тоскливой голодной собакой попялился, сглотнул слюну от неположенного куска мяса, притух, умом желая, чтобы она этого не заметила. Пожилая дама высокомерно шлифонула девушку отнюдь невесомым предостережением:

      – Вам следовало бы, милая, вести себя попристойнее.

      – Дорогая Эмма Владиславовна, мы знакомы с вами всего несколько часов, но все это время я лишь и делаю, что говорю вам «спасибо». Не надоело?

      – Я не учу сына жить, – брезгливо отмахнулась дама.

      – Может, я научу?

      – Не устраивайте скандал, – улыбаясь, прошипела Эмма Владиславовна.

      Евгения прищелкнула языком. Александр благоразумно откланялся и сел за соседний столик. Весьма вовремя. Тусовка рассеялась, занимая пиршественные места. Джазовый оркестрик виртуозно скрипнул кодой и смолк. В центре зала восклицательным знаком застыл Ян с хрустальным полуторапинтовым бивнем шампанского.

      – Друзья, – значительно произнес он, – я рад видеть вас. Не всех я хорошо знаю, а кого знаю, быть может, плохо помню, – скупо блеснул зубами. – Не мой сегодня день, не этого роскошного нового клуба, где мы собрались. Сегодня ваш день: людей отчаянных и мужественных, умеющих жить и работать. Нас мало избранных! Нас мало славных! Я не буду говорить о силе в союзах. Сила в каждом в отдельности. И в этом сила наша. Я пью за вас, как если бы пил за себя. За ваш праздник! – он осушил рог до дна и с размахом грохнул об пол.

      Зал ахнул, зааплодировал, кто-то истерзался в крике «браво!», оркестр взметнул солнечный свинг. Ян прошел к столу.

      – Ты неподражаем, сынок! – поцеловала его в щеку Эмма Владиславовна. – С днем рождения.

      – С днем рождения! – крикнул некто грузный, сидящий рядом с ней, и захлопал своими мясистыми ладошами.

      Столовая майским ливнем, оползнем с Альп, маслом на сковородке, беспорядочно восклицая:

      – С днем рождения! – сорвалась.

      Ян встретился глазами с Женей. Она мило улыбнулась, подняла бокал.

      Звенело