Сын Ра. Волшебный эпос. Владимир Радимиров

стоял от плоти разлагающейся. Бр-р-р! Мраки!

      Яваха же, к счастью, особого вреда не испытал – и тут его броня небесная и шкура тесная спасли и удар потрясающий перенесли. Только, падая, пару-тройку кольев богатырь своей тяжестью снёс, отчего фонари синяков на теле понёс.

      «Добро! – подумал Ваня, гневом праведным всё более распаляясь. – Надо как-то отселева выбираться, да с „радушным“ этим хозяином поквитаться. Только вот как?»

      А тут он глянул – лесенка деревянная по стене вверх тянется. Видать, это корчмарь по ней к своим жертвам спускался и тела их, паук жадный, обирал.

      Небыстро Яван тогда привстал, от боли невольно ойкнул да по лесенке, не мешкая, полез. А вверху дверца оказалась, в скалу врезанная, и запертая на ключ с той стороны. Ванюха на неё плечиком могутным слегка надавил и без лишнего шума наружу выдавил, после чего вон вышел и по ступенькам наверх поднялся. А по проходу на цыпочках стал он красться, чтобы тать этот его не услыхал.

      Заходит Ваня вскорости в общую залу, глядь, а там толстый корчмарь спиною к Явану стоит, мотивчик какой-то гундит и в котомке Ваниной руками шарится.

      – Да вроде я с тобою расплатился, хозяин! – воскликнул зычно Яван, а корчмарь, его услышав, как вдруг подпрыгнет со страху.

      Обернулся он резко к Ване, живым и невредимым его увидал и чуть было дуба не дал. И вот стоит перед витязем воскресшим этот паразит, как осиновый лист дрожит, открытым ртом воздух глотает, а чего сказать и не знает.

      – Ну а коли ты считаешь, что я недостаточно с тобой рассчитался, то я согласен и доплатить, – усмехнулся Яван, да только усмешка сия хозяина, видно, не обрадовала.

      – Пощади, пощади, богатырь! – завопил он неистово. – Не лишай меня жизни! О-о-о! Не по своей я ведь воле подличал! Это всё они, разбойники окаянные, насильно меня воровать заставляли! Пощади, сын Ра! Помилуй!

      – А это тебе не оправдание, коли ты волю свою вольную дурному подчинил, – промолвил негромко Яван и к корчмарю решительно двинулся. – Это обвинение тебе несомненное!

      Тот на колени опять рухнул, головою об пол – бух! – ручищи заломил, голосищем дурным заблажил…

      Сплюнул в сердцах Яваха:

      – Ах ты, подлая мразь! Да я об тебя и руки марать не желаю! И коли тебе, жадина, золота моего было мало, то я с тобою по-вашему обычаю рассчитаюсь!

      Схватил он мерзавца за ворот и незамедлительно в спальню его поволок.

      Корчмарь-то вопит, упирается, сопротивляться неизбежному пытается, да только Ване нипочём его старания, и на вопли он – ноль внимания. Притащил Яван гада вероломного в спаленку, быстро кровать осмотрел и обнаружил в ней рычаг потаённый. Уложил душегуба Яван на постель ту роскошную, на коей и сам он недавно полёживал, да на рычаг и нажал. Опрокинулась к стенке лежаночка, и полетел коварный гад навстречу гибели своей заслуженной, только завыл напоследок жутко. А потом только чмяк – и сделалось тихо. Покаралося