Аль-Джасум: душащий в темноте. Мансур Ладанов

остановились и обернулись к ней. Девочка, державшая ее за руку, подняла к Анне большие глаза.

      – Ты чего? – спросил Сергей. – Испугалась?

      Мама снова замотала головой:

      – Неужели нет другой дороги? Разве это безопасно? Почему по болоту?

      – Посмотри на нас, – попытался успокоить ее муж. – Мы идем впереди. Если что-то будет не так, мы увидим и остановимся. Тогда развернемся. Хорошо?

      – Нет, нет, – отказалась она наотрез. – Я не смогу.

      – Дай мне руку, – Сергей свободной рукой поправил сумку на плече и протянул ее Анне, делая несколько шагов назад и аккуратно пропуская вперед сына.

      – Нет, я не пойду, – чуть не плача ответила она, выдергивая руку из руки девочки и пряча обе руки за спину.

      – Может, останешься? – предложил сын. – Мы с папой сходим вдвоем. Пока посидишь в такси или прогуляешься.

      Анна задумалась: «Может, это и неплохая идея. Подожду в машине пока мужчины сходят». Но что-то внутри не давало так поступить, противясь самой мысли об этом.

      – Пойдем, – тихонько позвала ее девочка, снова беря за руку нежными пальчиками. – Не бойся. Я буду держать тебя.

      – Ты совсем не боишься? – тихо спросила женщина девочку.

      – Болота? – удивилась та. – Не боюсь.

      – А колдуна? – снова спросила женщина.

      – Его боюсь, – призналась девочка. – Мы все его боимся.

      – Почему же идешь тогда?

      Девочка опустила взгляд, словно застеснялась, но через секунду снова подняла его на женщину и уверено сказала:

      – Вам же нужна помощь. Вот и иду.

      Мама Артема удивилась: «Такая маленькая, а такая храбрая! Она идет только потому что нам, чужим людям, нужна помощь. А я не хочу идти, хотя помощь нужна Артему, моему сыну». Она собралась силами, шагнула вперед и сказала:

      – Я пойду.

      Как только она ступила на доски, в лицо ударило сырым запахом болотной гнили: трав, водорослей, грибов. Хоть мостки и были уложены поверх относительно твердой поверхности, от шагов шести человек они все же заставляли землю немного пружинить и, временами, гулко хлюпать.

      Хорошо, что идти было недалеко. Метров через сто мостки превратились в мостики, стоящие на утопающих в мутную воду ножках. Выглядела конструкция не новой, но на проверку оказалась достаточно прочной, чтобы идти по ней без опаски. Тянулся мостик совсем недалеко, может, метров десять и выходил на берег. Никакой воды, трясины и гнили – только земля и трава, а на пригорке – старый одноэтажный дом, окруженный таким же старым забором с раскрытой калиткой. От постоянной сырости дом давно потемнел и стал почти черным. Дверь была закрыта, но не на замок – вместо него ее прижимала полуметровая палка, говорящая о том, что хозяев дома нет. Несколько пыльных окон зашторены изнутри серыми занавесками, бывшими, по-видимому, когда-то белыми, а небольшое окно на чердаке забито досками. К одной из стен прислонена невысокая лестница, достающая до верхнего края окна. Шифер на крыше потрескался, а где-то даже порос мхом. Из кирпичной