Белая собачка, или Карнавальная неделя. Анна Бриффа

мгновенно. Вот и сейчас, не задавая лишних вопросов, стараясь не потревожить жену, он вышел в зал, осмотрел распухшую посиневшую руку сына и, подумав минутку, пошел одеваться. По дороге в госпиталь Маурицио рассказал о случившемся. Синьор Аззопарди имел много хлопот с младшим сыном. В отличие от старших брата и сестры, выросших как-то незаметно и живущих как все нормальные молодые люди их возраста, этот сын постоянно являлся причиной головной боли родителей, соседей, школьных учителей, а впоследствии и университетских преподавателей. Отец уже и не знал, гордиться ли успехами сына на выбранном им поприще – Маурицио окончил экономический факультет, нашел работу бухгалтера и теперь получал вторую специальность – химика, являясь гордостью факультета, победителем международных студенческих конкурсов, любимцем самых дотошных и придирчивых преподавателей, – или сожалеть о том, что с таким усердием старался привить мальчику любовь к знаниям, науке и экспериментированию.

      На приеме в госпитале дежурила уже знакомая медсестра. Она тоже узнала постоянного посетителя приемного отделения и сердито поджала губы.

      – Синьор Аззопарди, не ожидала увидеть вас так скоро. Не прошло и месяца после вашего последнего посещения. Наш юный джентльмен снова представляет угрозу для общества?

      – Надеюсь, на сей раз это не так, – отец старался оставаться вежливым. – Хотя вынужден признаться, мы еще не провели расследование.

      Маурицио закатил глаза к потолку.

      – Полицию вызывать? – все еще грозно вопросила медсестра. Но увидев руку пациента, мгновенно переменила тон. – Подождите одну секунду, я, пожалуй, провожу вас к доктору! – Она собрала какие-то бумажки на столе, позвала другую дежурную сестру и они направились к лифту.

      Доктором оказался легкомысленного вида молодой человек с вытянутым лошадиным лицом и длинными дредами за спиной, с ним они еще не встречались. Он раскачивался на стуле и весело глядел на лицо парня, явственно припечатанное вчерашней вечеринкой.

      – Говорите, большой паук? – усмехаясь, нараспев проговорил он. – Алкоголь вчера принимали?

      – Какое это имеет отношение к делу? – недовольно пробурчал Маурицио.

      – Что и в каких дозах?

      Маурицио прикинул, какой будет реакция медперсонала, если он перечислит все разновидности спиртных напитков, принятых накануне, и решил воздержаться от ответа.

      Доктор с некоторым изумлением рассматривал руку пострадавшего. Она распухла до такой степени, что кожа, казалось, вот-вот лопнет с оглушительным треском. Пока медсестры брали кровь на анализ, делали укол и готовили компресс, Маурицио стойко хранил молчание. Его репутация в этом госпитале была изрядно подмочена. Он попадал сюда с завидной регулярностью с травмами, полученными в результате научных экспериментов.

      Еще в четырнадцать лет Маурицио обнаружил особенный интерес к химии и физике, точнее, к тем их разделам, которые лежали в основе