Дрожь. Якуб Малецкий

в другой угол!

      – Ее не видно!

      – Идет!

      – Вроде ей уже лучше!

      Почти ежедневно они ходили к пруду и ловили лягушек, которых Ирена потом резала на кусочки. Новая квартирантка всегда съедала их в одиночестве.

      В ходе трехнедельного выздоровления сова убила у Лабендовичей в общей сложности одиннадцать мышей, семь из которых съела, а четырех оставила на пороге. Когда наконец Ян развернул крыло и поставил птицу на траву, она смерила его оскорбленным взглядом и взмыла в воздух. Мальчики побежали за ней, уверенные, что сова сейчас приземлится, каким-то особым образом поблагодарит их за заботу. Через час вернулись домой. Виктусь был взбешен, у Казя в глазах стояли слезы.

      На следующий день Ирена в утешение взяла их с собой на рынок. Поехали на автобусе. Им быстро наскучило ходить между прилавками с овощами, и стало ясно, что в Радзеюв их привела не внезапная любовь к переполненным торговым рядам, а шанс навестить тетю Ванду, у которой всегда были песочные пирожные с сахаром. Оставив обрадованных сыновей у золовки, Ирена решила вернуться на рынок. Шла в задумчивости, отрешенная.

      Велосипед, крик, удар в плечо.

      Ирена Лабендович оторвалась от земли, потеряв при этом одну туфлю. Шум города превратился в приглушенный, протяжный рокот, а перед глазами вспыхнуло белое солнце.

      Она летит. Она устала. Устала от Янека, Казя, который не хочет учиться, и Виктора, которого не понимает, а прежде всего она устала от себя, Ирены Лабендович, но летит дальше, прижимает белую голову сына к груди и чувствует, как его слезы выжигают на ее теле следы, которые уже не исчезнут, летит, поддерживая мужа, которого надо поддерживать, и размышляет о том, что случилось тогда, давно, сейчас, у вокзала, у автовокзала, отзывающегося грохотом.

      Ирена ударилась головой о тротуар, кожа на разодранных ногах запылала.

      – Господи, надеюсь, вы не умерли, – произнес голос, который она только что услышала.

      – Я тоже на это надеюсь, – простонала Ирена.

      К ней наклонился мужчина, пожалуй, старше ее, элегантный, в костюме и шляпе, мужчина неторопливый и в то же время взволнованный, такой, что хотелось крепко его обнять и встретить вместе конец света.

      Он помог ей встать, они сели на заборчик.

      – Вот зараза, смылся, не успел его поймать, – сообщил он, показывая головой на помятые кусты.

      – Да, да… Неважно…

      – У вас что-то болит? Переломов вроде нет.

      – Нет. Вроде нет…

      Некоторое время они молчали. Мужчина изучал ободранное колено Ирены, Ирена изучала мужчину.

      – Я не местный, – сказал он, приглаживая волосы. – Просто жду автобуса, чтобы ехать дальше. В санаторий. Меня зовут Бронек.

      – Очень приятно.

      – Я живу в Коло, у меня там овощной магазин. Называется «Зеленщик»…

      – Пан Бронек, пройдитесь со мной немного… Здесь недалеко луг, за кладбищем. Голова болит от этого шума.

      Когда они оказались за кладбищем,