Coi Bono? Повесть о трагедии Гуш Катиф. Михаил Ландбург

сказал Виктор. – Одна – та, что у всех на слуху, а вторая – та, что вслух не произносится.

      – Зря ты так… – укоризненно заметил следователь. – Я помочь пытаюсь…

      – Одной из правд?

      – Одной из версий. А ты, родненький, используй её… И помоги следствию изложением фактов.

      – Правдивых?

      – Только!..

      Виктор принялся излагать:

      – После того, как машина Polic доставила меня к Анне, мы провели вместе ночь, а под утро появились люди из Polic и сказали, чтобы я одевался и следовал за ними. Оставив сидящую в постели Анну, я оделся и последовал за ними. По дороге один из людей Polic много смеялся, уверяя меня, что тюремная камера мне больше к лицу, нежели комната Анны.

      – Хватит, сладкий мой, ты лучше скажи, зачем ты отмочил Это?..

      «Милый вопросик!» – подумал Виктор, и проснувшийся в нём студент-философ проговорил:

      – Следствие вытекает из причины…

      – Вот-вот, – приободрился следователь, – необходим, так сказать, мотивчик, некий импульс…Именно мотивчик меня интересует…Так сказать, Cui bono?..

      Виктор проделал в воздухе неопределённый жест рукой и попросил позволения подумать.

      Следователь позволил.

      – Порой, – растягивая слова, сказал Виктор, – я ловлю себя на невыносимо сложном труде заставить себя поверить в то, во что не верю… Даже в том случае, когда мой уважаемый дядя пытается убедить меня, что так НУЖНО…НУЖНО ОЧЕНЬ… Конечно, я понимаю: веление часа, долга и всякие другие веления…Глупо со всем этим не считаться… Но всё же, когда газеты разъясняют, что меня обманули нехотя, лишь вследствие того, что прежде – Это было НУЖНО, ОЧЕНЬ НУЖНО, я чувствую себя так, будто в мои уши влили стакан уксуса, а когда мне говорят, что зато теперь в Этом больше никакой необходимости нет, то я…

      – Короче, редкий ты мой… – перебил следователь. Мышца на его переносице напряглась и застыла. – Излагай короче и, по возможности, яснее… Сосредоточься на мотивчике…Понимаешь?

      – Cui bono?

      – Ну да… Прошу тебя!

      Виктор, понизив голос, спросил:

      – Просите или приказываете?

      – Прошу! – громко, даже очень громко, сказал следователь.

      Виктор молча посмотрел на стаканчик с карандашами, потом на лампочку под потолком.

      – Что же ты?

      – Я вот думаю, – ответил Виктор, переведя взгляд на губки следователя, – чем ваша просьба отличается от приказа…

      – Подумал? – спросил следователь.

      Виктор кивнул.

      – Вот и отвечай!

      – Меня вынудили! – сказал Виктор.

      Из груди следователя вырвался удовлетворённо-радостный стон, а торопливые губки пролепетали:

      – Ну-ка, ну-ка, а теперь подробнее, голубь ты мой!..

      «Подробнее в трудах Жан-Жака Руссо…» – подумал Виктор и сказал:

      – Преступник – не я!

      Следователь сощурил глаза, энергично потёр ладони и даже чуть привстал с места.

      «Кажется, – предположил Виктор, – он собирается спеть что-то патриотическое».

      – Разумеется, не ты! – торопливо выдохнул следователь. –