Домашний рай. Савелий Новодачный

тот являлся родственником его родной тети, и так как всю информацию получил из первых рук, то не доверять ей не мог.

      Но в других случаях Синицын оставался принципиальным, и тут уже никто сбить его с панталыка не имел ни малейшей возможности.

      Экстрасенс начал первым:

      – У меня три версии гибели Весника, ни одну из них я пока отбрасывать не могу, но тебе могу сказать лишь вот что.

      Нахимов оторопел, он еще ни словом не заикнулся о цели прихода, а его ошарашивают прямо с порога.

      – Андрей, откуда ты знаешь, зачем я пришел?

      Синицын скривил тонкие губы в подобие улыбки.

      – Мне не обязательно спрашивать, космос дает ответы сам.

      Видать, жизненный опыт экстрасенса нес в себе память о жестоких ударах, когда происходили в его пророчествах фатальные ошибки, умерившие несколько самонадеянность, потому что теперь он не настаивал на одной, единственно правильной версии случившегося, а рассматривал широкое поле событий, как бы заранее подстраховываясь.

      «На безрыбье и рак рыба», – подумал Нахимов и спросил, – Какую версию ты можешь мне сообщить?

      Экстрасенс собрал в трубочку бледно-розовые губы и произнес:

      – Ты ешь мясо, Александр?

      У Нахимова отпала челюсть, так неожиданно прозвучал для него вопрос.

      – Ем, да, в супе, в жарком, бефстрогановы разные.

      – А я не ем…

      Синицын опять надолго замолчал, закрыв глаза, словно войдя в глубокий транс.

      Александр никак не мог понять, что все это значит, причем тут мясо.

      – Я просто знаю, Саша, – прозвучало с кровати, причем говорящий по-прежнему держал глаза закрытыми, – то, что я сейчас скажу, для тебя покажется глупым, сумасбродным, а обо мне ты будешь думать как о потенциальном клиенте «двадцатки».

      – Нет, нет, Андрей, – поспешил заверить его Нахимов, – ты же знаешь, как глубоко я тебя уважаю…

      Экстрасенс поморщился.

      – Только не надо этих штучек, я-то прекрасно знаю, как ко мне народ относится. Как к чокнутому. Да, я точно не такой, как все, ну и ладно. К делу давай.

      Синицын еще промямлил что-то, кидая невразумительные фразы, из которых ничего невозможно было понять, затем сказал:

      – Ты присядь, Саша, в ногах правды нет.

      Нахимов осторожно прошел через всю комнату, ухватил за спинку стул, выдвинул его в центр и сел, неотрывно глядя на собеседника. Тот, в свою очередь, сел на кровать, вложил ноги в уютные мягкие тапочки, приглушил БГ, просящего положить его в воду, и начал:

      – Мы все знаем прекрасно, чем занимался Весник. Его интеллект и мощь мысли поразительны. Думаю, такой человеческий экземпляр встречается крайне редко. Что мне тебе рассказывать, ты лучше меня знаешь.

      Нахимову показалось странным, что Синицын уступил ему пальму первенства хотя бы в этом, но промолчал. Не понимал еще, к чему клонит безумный третьекур.

      Тот словно читал у Александра