Рассказы старого гусара. Елисаветградский гусарский. Евгений Петров

тебя одного не отпущу, – произнес Лишевьский.

      У Николая брови взметнулись чуть ли не на середину лба.

      – С чего бы это? – полковник вновь скривился от приступа боли.

      – Не справишься ты там без меня.

      – Я? Не справлюсь? – задохнулся от негодования Николай Степанович.

      Хозяин поднялся из-за стола.

      – Утром отправитесь, – строго сказал он, – а люди твои останутся здесь.

      – Здесь, – удивленно отозвался один из сопровождаемых казаков, – и надолго?

      – До поселения Ялта, где находится дом графа, – пояснил старый грек, – всего несколько часов пути. К завтрашнему вечеру господин полковник вернется, и вам можно будет отправляться в обратный путь…

      Адабаш, вместе сотником вышли во двор.

      – Письмо, это не главное, – выдавил из себя Николай.

      – А що? – подозрительно покосился на командира Лишевьский.

      – А я могу тебе… Впрочем, Фома, могу, – полковник поправил шапку, впервые обратившись к сотнику по имени, – у нас есть нечто важное, чтобы сообщить Муравьеву, что Османская империя планирует вступить в войну… У нас есть с чем возвращаться к коменданту…

      – А письмо?

      – Доставим. Это не трудно…

      Елисаветградцы

      Елисаветградский пикинерный

      Розовые мраморные ступени Польской лестницы монотонно отвечали на звук шагов. Башмаки сенатора Петра Ивановича четко печатали шаг по широким ступеням дворца рядом с постеленным ковром. Мерно стучали каблуки по мрамору. Укоризненно взглянул на брата Никита. По лицу скользнула гримаса. Никита демонстративно промокнул потное лицо надушенным платочком.

      – Не пора ли оставить солдафонские привычки, – небрежно проговорил он, обращаясь брату.

      – Как-нибудь постараюсь, – буркнул генерал-аншеф2, ступая на ковер.

      Теперь толстые ковры заглушали шаги.

      – Вот, то-то же…

      – А ты что, опасаешься вновь в немилость попасть? – со скрытой улыбкой добавил Петр.

      Никита молча покачал головой.

      Братья двинулись дальше.

      Золоченые решетки потянулись мимо, сверкая в лучах многочисленных свечей. Бесшумно открылась под воздействием невидимых рук широкая дверь.

      Перед сенаторами предстал просторный зал, обрамленный гладкими колоннами. Огромные люстры с немыслимым количеством свечей словно давили на вошедших. Но братья Панины старались не замечать тяжеловесности золоченых сооружений.

      Многочисленные портреты и статуи провожали степенных сенаторов удивленными взглядами. Остановиться бы и рассмотреть. Но некогда. Спешные дела заставили братьев обратиться к самой императрице.

      В залах императрицы копошились слуги, старательно натирая протопленные печи льдом.

      Никита Иванович понимающе хмыкнул. Ясное дело. Не терпела Екатерина горячих печей. Требовала, чтобы в помещении было тепло, а стенки печей оставались холодными. Вот и приходилось слугам трудиться.

      У входа в тронный зал сенаторов остановил

2

Согласно воинскому уставу Петра I, принятому в 1716, генерал-аншеф – главнокомандующий, равный фельдмаршалу, хотя на практике стоял ниже его. В Табели о рангах 1722 оно соответствовало II классу.