Среди огнистых камней. Лариса Васильевна Чистова

двигались.

      – Я знаю, Маша, я знаю, милая,– Егор наклонил свое лицо близко к моему. – Ты знаешь, где он? Что с ним случилось? Расскажи мне, пожалуйста.

      Я задумалась: хотелось мне ворошить всю эту боль или продолжать жить потихоньку, наблюдая, как течет время? Где-то у моих ног послышался сердитый шепот:

      – Зачем ты завел этот разговор, она только-только заговорила, откликнулась, наконец. Оставь ее в покое, она устанет.

      Я поняла, что хочу ответить на вопрос Егора. Только он способен понять меня. По-видимому, мое молчание затянулось, и времени прошло больше, чем мне казалось, потому что Егор встал со стула, собираясь уходить. Он, не отрываясь, смотрел на меня, и этот взгляд побудил мой тихий голос прозвучать отчетливо.

      – Не уходи, Егор, останься… если можешь.

      Такая длинная фраза показалась всем просто чудом. Егор тут же присел обратно, облегченно улыбаясь, и в его глазах блеснули слезы. Это так тронуло меня, что я протянула к нему руку. Примитивный из жестов не получился у меня как надо, видимо мои мышцы разучились меня слушаться. Но Егор среагировал сразу же, он взял мою безжизненную ладонь в свои руки, и поцеловал ее.

      Свою маму я заметила позднее, она сидела у меня в ногах и плакала. Крупные слезы текли по ее уставшим щекам, и она гладила мои ноги.

      – Мама, не плачь,– сумела я выговорить еще три слова.

      – Наконец-то, наконец-то,– шептала она, силясь улыбнуться.

      Я посмотрела в глаза Егора, они по-прежнему были синие и яркие, обрамленные густыми черными ресницами, и их взгляд напоминал мне взгляд моего Рауля, теплый и нежный.

      – Егор, его нет,– повторила я тихо, но отчетливо.

      – Ты знаешь, где он? – повторил свой вопрос Егор, он увидел, что я хочу говорить о нем.

      – Он исчез, распался, вместе со своим миром,– шептала я так тихо, что сомневалась, услышит ли он меня. – Он спас нас, но сам ушел, Егор. Я потеряла его,– двигала я беззвучно губами.

      Егор наклонился надо мной и прошептал мне в ухо, чтоб никто не слышал:

      – Маша, мы найдем его, мы будем искать.

      Искра надежды поселилась в моем сердце. Я слабо улыбнулась, и мои силы на этом кончились. Егор сжал мою руку, но тепло появилось почему-то в правой руке.

      С этого момента в моей голове застучали другие слова: «Я найду тебя, я найду тебя».

      Я видела Егора теперь каждый день, это было главное для меня лицо. Остальные лица мелькали как в ускоренных кадрах: врачи, родители. Я научилась отвечать на вопросы и улыбаться. Мой голос был еще слаб, и я часто говорила шепотом, но зато глаза теперь мне принадлежали, и слезы больше не лились из них. В голове сложился стишок: «… незачем им литься, проку мало в них, сердцу не напиться, ран не залечить».

      Я общалась только с Егором, это я так считала. С другими я разговаривала условно, по необходимости. Мне было до сих пор неинтересно, что мне говорили и зачем. Никто из них не знал Рауля, и толковать мне с ними было не о чем. Егор его тоже не знал, но он пережил эти страшные события вместе со мной, он был посвящен в тайну, и готов был помочь.