Общество с ограниченной ответственностью. Дмитрий Баденов

ладно не оправдывайся, поняли мы всё. А может, баба какая не дала, вот он и переживает, а?

      – Фу, какой ты пошлый, Олег. Прямо помыться хочется после общения с тобой! Как тебя только Максим терпит?

      – Олег, ну ты это, действительно, как-то давай помягче, что ли, – Максим попытался сгладить углы.

      – Да я вообще молчать могу. Меня с детства твои близкие не любят. Бабка твоя говорила, что я тебя до гробовой доски доведу.

      – Ладно, хватит.

      – Ну, пока довел только до кресла директора базы отдыха, – Олег закончил и замолчал.

      – Впереди еще всё, – тихо прошептала Наташа и зло взглянула на Олега.

      Повисло тягостное молчание.

      Константин Петрович сидел и смотрел на танцующих людей, таких, казалось бы, счастливых в этом текущем моменте, через пелену боли. Ему было очень плохо. Он ощущал себя глубоко несчастным и больным человеком. Саднило подорванное в боях за капитал и светлое будущее измученное сердце. Билось, как раненая птица в клетке. То замирало, то начинало колотиться с неистовой силой, а потом опять останавливалось. Он достал из кармана валидол, постоянный спутник последних лет, и положил под язык. Душа, вернее, то, что от нее осталось, иногда вспыхивала, загораясь ярким пламенем сожаления и раскаяния, но потом гасла, подавленная разумом и волей. В разгоряченном мозгу метались мысли, словно заведенные люди кричали друг на друга: «Что ж ты за сволочь такая, как так можно было с ней?!» – «А как иначе после того, что она сделала? Я б себя уважать перестал, противно было бы, просто противно!» – «А сейчас уважаешь, сейчас не противно? Как теперь жить-то с этим будешь?!» – «Да проживу как-нибудь. Сейчас вон яхту достроят и уйду в автономное плаванье на полгода, перезагружусь. Да, здорово было бы на яхте…» В мозгу мгновенно вспыхнул яркий образ: мощная стальная яхта, экспедиционная, способная на одной заправке обойти пол земного шара, сам он на капитанском мостике, вокруг океан, чайки кричат, брызги соленых волн, яркое солнце и никого больше. Свобода! Счастье!

      Он даже перестал сосать валидол, а начал его жевать, захрустел, как леденцом, а потом вспомнил, что нельзя жевать, и проглотил.

      Картинка погасла.

      Песня неожиданно закончилась, оборвавшись на полуслове, вспыхнул свет, и в зал вбежала похожая на цыганку тетка с микрофоном. Тамада.

      – У нас сегодня юбилей, сегодня будут танцы! – закричала она в микрофон.

      Константин Петрович вздохнул и посмотрел в сторону подчиненных. Без музыки стало тихо и был слышен их разговор.

      – Ну, сейчас начнет! Эротические алкоконкурсы, чтоб все быстрее накидались, а она домой поехала. – Олег заржал. – Ненавижу эту колхозную анимацию.

      – Ты давно ли аристократом заделался? – съязвила Наташа.

      – С рождения. – Олег опять засмеялся и толкнул Вику в бок. – А давайте выпьем за любовь, девчонки!

      Он мгновенно наполнил бокалы и встал:

      – Ну, за любовь!

      – Я столько выпила за любовь – и где же она? – Вика с сомнением посмотрела на