Общество с ограниченной ответственностью. Дмитрий Баденов

пытался вылезти, вцепился в поручни и выл. Макс пошел помогать. Он искренне любил Александра Степановича, как любят хорошие дети непутевого отца.

      – Ну что ж вы, Александр Степанович, шли бы домой, спать ложились, – Макс накинул халат на плечи и укоризненно покачал головой.

      В роскошном халате Александр Степанович был похож на средневекового бая. Он стоял, шатаясь, посреди моста и никуда не двигался. Мост угрожающе скрипел.

      Неожиданно из-за бани выскочил Олег:

      – Вот вы где! Пошли париться, сейчас Вика подойдет!

      Олег ломанулся в баню, Макс бросился следом: тяжело быть трезвым на хозяйстве, когда все вокруг пьяные.

      Олег разделся быстро, по-флотски, и рванул в парную.

      Макс хотел было пойти за ним, но решил вернуться за шефом.

      Константин Петрович вышел из душного зала на улицу и всей грудью вдохнул свежий воздух. База светилась, как новогодняя елка. Всюду горели огни. Включилась спринклерная автоматическая система, поливая ухоженные газоны. Где-то смеялись девушки, мужчины переговаривались у горящего огня. В воздухе звенели комары. Кто-то плюхнулся в реку у бани. Всюду была жизнь.

      И вдруг сердце остановилось. Ухнуло и встало. Константин Петрович пошатнулся и схватился за поручень, чтобы не упасть, в следующее мгновенье присел, слабея. Сердце снова пошло, но с ужасными перебоями, словно вздрагивая. Замолкли все голоса в голове, и в душу липкой холодной патокой вполз страх. Константин Петрович вдруг четко понял, что оказался в последнем дне своей долгой, извилистой и такой неоднозначной жизни, что за этим днем больше ничего не будет: не будет завтра, не будет утра и терпкого кофе с круассанами, не будет ни-че-го. И внезапно совесть, дремавшая в нем за ложью и разумом, вспыхнула, как умирающая звезда. Ему стало больно и стыдно перед самим собой, перед людьми, которых он когда-то предавал и обманывал, перед любимой женщиной, перед миром. Константин Петрович застонал и прикусил губу.

      – Вам плохо, Константин Петрович? – рядом склонилась Наташа и со страхом заглянула в глаза. – Может, скорую?

      Константин Петрович закивал и судорожно сглотнул.

      – Давайте в домик пока, на диван, – Наташа одной рукой пыталась помочь подняться, а другой набирала номер. – Сейчас аптечку принесу, все хорошо будет.

      Константин Петрович молчал.

      – Собака у-у-у-у-у какая, – оставшийся без присмотра Александр Степанович залез в клетку к Шарику и схватил его за морду.

      Максим забыл, как дышать.

      По размерам они были примерно одинаковые: огромная копна шерсти – Шарик-Бобик-Джульбарс и сидящий перед ним на корточках квадратный Александр Степанович в махровом халате.

      – Ты моя собака, в-все мое, база тоже моя, – бубнил Александр Степанович, – в-все мое…

      Шарик ошалел от такой наглости и даже не рычал.

      – Вот ты говоришь – не пей, – продолжил свой монолог Александр Степанович, он вдруг обрел дар речи, заговорил: может, протрезвел после реки и бани.

      – Александр Степанович, вы зачем в клетку залезли? Вылезайте! – Макс вышел из ступора. Он и сам