После. Анна Тодд

ты плескаться? – смеется он, и я киваю, брызгая на него снова.

      Он опускает голову и, нырнув, приближается ко мне. Его длинные руки обхватывают мою талию и тянут вниз. Я зажимаю рукой нос; я так и не научилась без этого нырять. Когда мы выныриваем, Хардин откашливается, и я не могу удержаться от смеха. Мне с ним весело, по-настоящему весело, никакое кино не сравнится.

      – Не знаю, что лучше: то, что тебе со мной действительно хорошо, или то, как ты зажимаешь нос под водой, – говорит он сквозь смех.

      Чувствуя внезапный прилив храбрости, ныряю и плыву к нему под водой. Футболка снова парусит, и я стараюсь подтолкнуть Хардина. Конечно, для меня он слишком силен и не сдвигается с места, только смеется, показывая красивые белые зубы. И почему он не может всегда быть таким?

      – Кажется, ты должен мне ответ на вопрос, – напоминаю я.

      Он смотрит мимо меня на берег.

      – Конечно. Но только один.

      Не знаю, что именно спросить, у меня так много вопросов. Но прежде, чем придумываю, слышу собственный голос, принявший решение за меня:

      – Кого ты любишь больше всех на свете?

      Ну зачем я это спрашиваю? Я хотела бы знать более конкретные вещи. Например, почему он такой придурок? Зачем он приехал в Америку?

      Он смотрит на меня подозрительно, как будто в замешательстве.

      – Себя, – отвечает он наконец и на несколько секунд исчезает под водой.

      Когда он выныривает, я качаю головой.

      – Это не может быть правда, – с вызовом говорю я.

      Я знаю, он очень заносчив, но должен же он любить кого-то… Кого?

      – А как же родители? – спрашиваю я и тут же жалею об этом.

      Его лицо дергается, взгляд теряет мягкость.

      – Не говори о моих родителях больше, ясно? – отчеканивает он, и я хочу укусить себя за то, что испортила то хорошее, что только что установилось.

      – Извини, мне просто интересно. Ты сказал, что ответишь на вопрос, – спокойно напоминаю я. Его лицо немного смягчается, и он подходит ко мне, пуская рябь по воде. – Извини, Хардин, я больше не буду их упоминать, – обещаю я.

      Мне действительно не хочется с ним воевать; если я сильно его разозлю, он, скорее всего, оставит меня здесь.

      Хардин застает меня врасплох: внезапно хватает за талию и поднимает в воздух. Я дрыгаю руками и ногами, кричу, чтобы он отпустил меня, но это его только веселит, и он, смеясь, бросает меня в воду. Когда выныриваю, его глаза сверкают ликованием.

      – Ты за это ответишь! – кричу я.

      Он демонстративно зевает в ответ, и, когда я снова подплываю к нему, он снова меня хватает. Но на этот раз я бессознательно обхватываю ногами его талию. С его губ срывается неожиданный возглас.

      – Прости, – бормочу я, расцепляя ноги.

      Но он хватает их и снова соединяет у себя за спиной.

      Между нами снова проскакивает искра, но на этот раз – гораздо сильнее, чем раньше. Почему это всегда случается с ним? Я ограждаю себя от таких мыслей и обнимаю его за шею, чтобы не упасть.

      – Что ты делаешь со мной, Тесс? – произносит он тихо и прикасается большим пальцем