После. Анна Тодд

конечно. С какой стати?

      Хардин несколько мрачнеет, словно сказанное его задевает, но вскоре возвращается к обычной невозмутимости. Неужели ему не все равно, доверяю ли я ему?

      – Мы можем договориться держаться друг от друга подальше или остаться друзьями. Я не собираюсь и дальше с тобой воевать.

      Я вздыхаю, и он придвигается немного ближе.

      Он делает глубокий вдох и затем произносит:

      – Но я не хочу держаться от тебя подальше.

      Что? Сердце, похоже, сейчас выпрыгнет из груди.

      – Я хочу сказать… Я не думаю, что мы сможем не общаться, раз твоя соседка – один из моих лучших друзей, ну и все такое. Так что думаю, мы должны быть друзьями.

      Чувствую разочарование; но разве это не то, чего я хочу? Я же не могу целоваться с Хардином, обманывая Ноя.

      – Ну ладно, значит, друзья? – спрашиваю я, стремясь не обращать внимания на неприятный осадок в душе.

      – Друзья, – подтверждает он и протягивает руку.

      – Но никаких чуть больше, – напоминаю я, пожимая его руку и чувствуя, как кровь приливает к щекам.

      Посмеиваясь, он играет с кольцом в брови.

      – Что ты имеешь в виду?

      – А то ты не знаешь. Стеф мне уже рассказала.

      – О чем, обо мне и ней?

      – О вас, и о тебе, и о других девушках.

      Я вымученно смеюсь, но получается похоже на кашель, и я кашляю еще, чтобы он не заметил моего смущения.

      Он поднимает бровь, но я не обращаю внимания.

      – Ну, мы со Стеф… это было весело. – Он улыбается воспоминаниям, а я проглатываю комок в горле.

      – И да, у меня есть девушки, которых я трахаю. А почему тебя это волнует, подруга?

      Он говорит об этом так беззаботно, что я просто в шоке. Признание, что он спит с другими девушками, не должно меня волновать, но я ревную. Хардин мне не принадлежит; мой парень – Ной. Мой парень – Ной. Мой парень – Ной, – мысленно повторяю я.

      – Не волнует. Просто я не хочу, чтобы ты считал меня одной из них.

      – Ого… ты ревнуешь, Тереза? – усмехается он.

      Я толкаю его. В жизни в этом не признаюсь.

      – Вовсе нет. Мне их жаль.

      Он игриво поднимает брови.

      – О, не жалей их. Поверь, они со мной счастливы.

      – Ладно, ладно. Не пора ли нам сменить тему? – Я вздыхаю и запрокидываю голову, чтобы посмотреть на небо и забыть образ Хардина и его гарема. – Так ты попробуешь быть со мной повежливей?

      – Конечно. Если ты перестанешь все время быть такой нервной стервой.

      Глядя на облака, мечтательно тяну:

      – Я не стерва, просто ты отвратительный.

      Смотрю на Хардина, и меня разбирает смех. К счастью, он смеется вместе со мной. Это хорошая замена скандалу. Еще не решен главный вопрос: какие чувства я могу или не могу к нему испытывать, но если я пресеку его попытки целовать меня и сосредоточусь на Ное, то выйду из этого ужасного замкнутого круга прежде, чем станет еще хуже.

      – Посмотри на нас, двух друзей. – Акцент у Хардина очень приятный, когда он не грубит.

      Черт, акцент делает его голос еще мягче. Слова льются с