Все наши скрытые таланты. Кэролайн О’Донохью

в чем разница?

      Он треплет по загривку Туту, вставшего на задние лапы в ожидании подачки.

      – Вежливые люди улыбнутся, выслушают тебя и скажут: «О нет, как ужасно!» в ответ на грустную историю. Хорошие люди что-то сделают.

      Папа тоже был самым младшим ребенком в семье, поэтому он чаще остальных симпатизирует мне. Но он-то был гением в семье идиотов, тогда как я идиотка в семье гениев. А это не одно и то же.

      Мы немного беседуем, и он спрашивает, стала ли я лучше учиться, и я вру, что да, стала.

      – Как поживает Лили? – спрашивает он, отодвигая от себя тарелку. – Вы до сих пор общаетесь?

      – Мы больше не подруги, папа, – быстро отвечаю я и достаю карты из кармана.

      – А это еще что такое?

      – Карты Таро. Хочешь, сделаю расклад для тебя?

      – Не знаю. Расскажешь про всякие неприятности, ожидающие меня в будущем?

      – Карты Таро не предсказывают будущее, – говорю я, подражая спокойной, менторской интонации Райи Сильвер. – Они только помогают проанализировать ваше настоящее.

      – О господи. Ты что, попала в секту? Я слышал по радио, что в последнее время все больше молодежи попадают в секты, но не думал, что они заманят и тебя.

      – Нет. Просто интересуюсь картами. Это часть истории, понимаешь. Ими пользовались в Италии в пятнадцатом веке.

      – Значит, увлекаешься теперь историей и Италией? Пожалуй, такой культ мне нравится.

      – Вот, – протягиваю я ему колоду. – Перетасуй их. Пропитай их своим соком.

      – Моим чем?

      – Энергией! Вдохни в них свою энергию! Карты сделаны из бумаги, папа. А бумагу делают из деревьев. Они разумны.

      – Э-мм, ну ладно, – говорит он, явно сбитый с толку. – И когда ты раздобыла эти карты?

      – Сегодня.

      Я заставляю его перетасовать карты и разделить их на три части. Затем раскладываю их веером, как это делала Райя.

      – Выбери три.

      Он выбирает три карты. Десятка жезлов, двойка кубков, «Шут». Я изучаю их.

      – Похоже, ты действительно посвящаешь всего себя работе, – говорю я, указывая на мужчину с вязанкой жезлов на спине. – И в процессе ты, возможно, забываешь о маме. Карты предлагают вам поехать куда-нибудь вместе на выходные или отправиться на какое-нибудь приключение – ну, как бы снова влюбиться друг в друга.

      Лицо отца темнеет.

      – Да ладно! Не могут они такого говорить!

      – Могут!

      – Это тебя мать подначила?

      – Нет! – восклицаю я возбужденно. – А что? Я права?

      – Боо-оо-оже! – Он взъерошивает свои жидкие волосы песочного цвета. – Ну, тогда, я думаю, мы улетаем в Лиссабон.

      – Лиссабон?

      – Твоя мать в последнее время только и твердит о том, чтобы слетать в Лиссабон. Сейчас как раз дешевые рейсы. И да, я работал как сумасшедший.

      – Летите! – говорю я торжественно, радуясь тому, что оказалась права. – В Лиссабон!

      – А кто будет следить за тем, чтобы ты каждое утро отправлялась в школу?

      – Мне шестнадцать! Я