Земля бессмертных Восток. Анатолий Сергеевич Завражнов

правил нашей жизни. Я тебе кое-что рассказывала о них вчера, но первое нужно учитывать всегда: ни храмы, ни Лига Пресветлой, ни отдельные валентинки не могут вмешиваться в мирские дела государств, царств, княжеств, разных сообществ, мы не можем ни осуждать, ни одобрять никаких действий разумных.

      – И даже тех, что приносят вред семьям, здоровью разумных? – позволил себе Виктор перебить рассказ.

      – Да, – вздохнула Марэн, – даже тех. Мы лишь исправляем, по возможности, последствия этих деяний. Только так мы можем помочь любому разумному, понимаешь, Виктор, – любому, вне зависимости от сословия, благосостояния, расы… Кроме… кроме правителей, что первыми начинают агрессию. И здесь нам уже никто не в силах помешать. Вот так. Хочешь о чем-то спросить?

      – Хочу, но не спрошу.

      – Это еще почему, никак стесняешься меня?

      – Нет, просто не знаю пока, о чем спросить. Даже то, что ты успела наворковать, навевает всякие раздумья, особенно… Да нет, рано, думать надо. Марэн, а ты не замечаешь, что скоро уже солнышко встанет?

      – Замечаю, и уже хочу, чтобы оно быстрее заходило, понял, учитель? Я бегу переодеться, не вздумай исчезнуть!

      А куда ему с подводной лодки? Только отчалили… В каком направлении – неизвестно. Стал ждать, точнее, готовиться чисто технически. Голова, в самом деле, пуста, даже о том, что случится еще до захода солнца, думать не получается. Может, Пресветлая подскажет курс?

      Зал находится в срединной башне Храма и названию «Строгий» соответствует полностью. Да, здесь стены, как и повсюду в Храме, украшены цветочным орнаментом, в оформлении вообще отсутствуют темные тона, сопутствующие обычно мрачности. Но! Высокие именно строгие стрельчатые окна-витражи, уходящий ввысь купол, полупрозрачно-синий с расширяющимися от центра вниз фиолетовыми лучами. И полное отсутствие какой-либо мебели. Освещённая незаметным источником тепло-белым светом статуя, не больше обычного человеческого роста – видимо, оригинал фигурок Пресветлой в жилых покоях, метра на полтора возвышается на чисто белом круглом постаменте. Статуя не в центре зала, а у стены напротив входа на фоне полукруглого витража той же растительной тематики. Всё просто и, действительно, строго, кроме улыбки Пресветлой.

      Когда Виктор с Марэн вошли, все уже были здесь. Матушка сидела в кресле перед изображением Пресветлой, торжественная и умиротворённая, с уложенной венком причёской, в которой вместо украшений был всего один белый цветок, в длинном закрытом платье синих тонов. Видимо, она и вызвала Марэн ко времени начала «аудиенции».

      Остальные сёстры, а это все, кто был на тот момент в Храме, выстроились вдоль стен, молчаливые, в «серьёзных», хоть и разнообразных нарядах, и все, как одна, с белым цветком в причёсках. Мальцев глянул на Марэн: цветок на месте, когда успела? Видно, не часты подобные события, да были ли они вообще? На лицах любопытство не так уж и замаскировано. Как и ожидание чего-то необычного. Для