Интроверт. Кристиан Роберт Винд

к тишине, повисшей за входной дверью. – Просто немного на него посмотрю. Это что, преступление?

      Я поднялась с кровати. Перед глазами по-прежнему плясали какие-то яркие пятна. Ворочать головой было тяжело и больно. Как будто она внезапно стала металлической. В груди мелко похрипывала противная мокрота. Я закашлялась, постаравшись от нее избавиться. Но вместо облегчения испытала только новую порцию неприятных ощущений. Голова тут же разнылась сильнее прежнего.

      Поморщившись от боли, я немного постояла на месте, пытаясь прийти в себя.

      – Кто вообще так общается с проблемными подростками, – пробормотала я себе под нос. – Это все равно, что припарковать в черном квартале кабриолет и уйти, оставив ключи в замке зажигания. Кто-то явно никогда не жил в гетто.

      Я видела его коричневый чемодан. Большой, очень старый, кое-где успевший заметно потемнеть. На его потертых кожаных углах уже почти не осталось прежней краски. Он послушно стоял под креслом у самой двери, печально поблескивая металлической защелкой.

      – Просто посмотрю, – повторила я. – В самом худшем случае, потрогаю одним пальцем. Вот этим…

      Я вытянула вперед указательный палец. А потом на всякий случай протерла его краем своей толстовки.

      Он даже ничего не узнает. Я не настолько тупая, чтобы хватать чемодан руками или пытаться его открыть. По сути, я даже не собираюсь его трогать. Так что я никоим образом не нарушаю просьбу мистера Чистюли. Он ведь не упоминал о том, что на его чемодан нельзя пялиться. Верно?..

      Я плюхнулась коленями на холодный пол в нескольких сантиметрах от края кресла. Большое, мягкое и плюшевое, оно покорно пылилось в углу спальни, раскорячив свои деревянные ножки.

      «Ф.М.»… Что это за гравировка? Инициалы прежнего хозяина?

      Уставившись на крышку коричневого чемодана, я ненадолго задумалась. Он выглядел так, словно успел просуществовать, по меньшей мере, сто лет. Или даже больше.

      Подобные вещи я находила на чердаке в доме дедушки. Как и любой скупой англичанин, он никогда ничего не выбрасывал.

      – Для чего мне, по-твоему, нужен чердак? – ворчал он, сердито сверкая глазами. – Для того, чтобы хранить на нем всякий хлам!

      Чемодан мистера Чистюли вполне мог бы уютно пристроиться в пыльных кучах барахла на чердаке дедушки. Чего там только не было! Подвенечное платье бабушки из белоснежных кружев (некогда), успевшее сначала пожелтеть, а позже – посереть от толстого слоя пыли. Оно висело на вешалке, прямо на деревянной балке над лестницей. И потому было первым, что бросалось в глаза, как только я поднималась на позабытый всеми третий этаж старого дома.

      Честно сказать, в полутьме чердака это старое свадебное платье с длинными рукавами казалось мне пугающим. Как неуспокоенное привидение, стенающее в сырых стенах замка. Жуть!..

      Еще на чердаке у дедушки хранились стопки всяких книг. Редкие сказки в кожаных переплетах с тисненными буквами, какие-то унылые научные энциклопедии, медицинские справочники и пухлые словари… В общем, ничего