Кавказ. Выпуск XXVII. Сказки кабардинского народа. Сборник

он и отправился в конюшню.

      Забрался на балку и сидит с обнаженным мечом.

      В полночь кобылица принесла жеребенка невиданной красоты. Залюбовался им средний брат. Вдруг распахнулась дверь, и в конюшню влетел иныж – чудовище с семью головами. Испугался средний брат, сидит не шелохнется. А иныж схватил жеребенка и убежал.

      Стыдно было среднему брату признаться, что он струсил. Вернулся он домой и сказал:

      Всю ночь не сомкнул я глаз, но не видел ни жеребенка, ни вора. Видно, на старости наш отец ослабел умом: кто пойдет красть жеребенка, которого нет на свете?

      Прошел еще год, и снова пришло время кобылице принести жеребенка.

      Теперь настал мой черед. Я иду охранять кобылицу, – сказал Заур.

      Снарядился он и пошел в конюшню. Забрался на балку, обнажил меч, сверкающий, словно солнце. Наступила полночь, и принесла кобылица крылатого жеребенка – такой не снился Зауру даже во сне.

      Вдруг распахнулась дверь, и в конюшню влетел семиглавый иныж. Он схватил жеребенка, но Заур спрыгнул с балки, ударил мечом – и отлетела одна из голов чудовища. Иныж бросил жеребенка, схватил свою отрубленную голову и убежал.

      Не дождались старшие братья, пока вернется Заур, рано утром пришли в конюшню. Обрадовались они, когда увидели жеребенка, удивились мужеству Заура, но не стали хвалить младшего, а только насмешливо спросили:

      А где же вор? Если ушло туловище, должна была остаться отрубленная голова!

      Заур показал им кровавый след, оставленный чудовищем, и пристыженные братья замолчали.

      Много ли, мало ли лет прошло, однажды Заур пас в ночном лошадей. Расстелил он свою черную бурку, прилег на ней, да не мог уснуть – крепко задумался.

      Подошел к нему крылатый конь-альп, которого Заур когда-то спас от иныжа, и заговорил человечьим голосом:

      О чем ты задумался?

      Гложет меня печаль, – отвечал Заур. – В ту ночь, когда ты родился, от меня ушел враг, и до сих пор я не сразился с ним.

      Я готов помочь тебе и разделить с тобою все лишения. Если ты окажешься настоящим джигитом, я буду для тебя достойным конем. Мы поедем в тот край, где живет иныж.

      А как мы узнаем, где он живет? – встрепенулся Заур.

      Там, где пролилась его черная кровь, вырос терновник.

      Обрадовался Заур. Снарядился он, подтянул подпруги и вскочил на своего альпа.

      Едет-скачет, едет-скачет, мало ли проехал, много ли проехал – кто знает – выехали они на опушку леса. Там стояла старая покосившаяся лачуга.

      «Тут я переночую, а мой альп передохнет», – решил Заур.

      Вошел он в дом.

      Видит – сидит старушка, прядет шерсть.

      Пусть никогда не угаснет огонь в твоем очаге, нана! – поздоровался Заур.

      Кто может назвать меня наной? – обернулась старушка и заплакала.

      Скажи, отчего ты плачешь, нана?

      У меня нет никого, кто бы мог назвать меня матерью, – ответила старушка и заплакала еще сильнее. – Была у меня единственная красавица дочь, но ее похитил иныж. Вот уже три года, как я не видела живого человека!

      Не