Кровь. Закат. Эльдар Салаватов

на межгород. Это какая-то местная АТС, зацикленная сама на себя… Он раздраженно сдернул провод со столба и смотал его в неаккуратный моток.

      Прислушался.

      Самолет. Не реактивный. Какая-то двухмоторная керосиновая тарахтелка. Кровник сует провод и телефон в мешок, разворачивает карту. Аэродром малой гражданской авиации. Около двадцати километров на северо-запад по прямой. Складывая карту, Кровник замечает, что ребенок дрожит от холода. Обхватил себя руками за плечи и дрожит. Аж зубы клацают. Утро холодное, а его и без того тонкий комбинезон изодран в клочья.

      – Так! – говорит Кровник негромко.

      Он смотрит на часы и начинает расстегивать пуговицы маскхалата.

      – Давай-давай… – говорит он мальцу, – Снимай одежду… Переоденемся сейчас…

      Кровник быстро расшнуровывает ботинки и остается в темно-синих трусах и тельняшке. Достает из мешка одну из спецовок и вдевает левую ногу в штанину.

      – Давай-давай… – говорит он, натягивая верх. – Переодевайся…

      Мальчишка, не шевелясь, смотрит на него. Собака тоже.

      Кровник застегивается, зашнуровывается, аккуратно складывает маскхалат и кладет его на бронежилет. Достает из мешка брезентовый плащ с капюшоном и набрасывает его на плечи.

      – Ну, ты чего? – спрашивает он и вытаскивает из мешка второй комплект спецодежды – черные хлопчатобумажные штаны и такую же куртку. Он показывает их парнишке:

      – Сейчас подвернем, и будет нормально…

      Кровник подходит к ребенку и, присев на корточки, становится с ним одного роста.

      – Ну, – говорит Кровник,– давай переоденемся, а то ты окоченеешь сейчас в конец…

      Он расстегивает немногочисленные сохранившиеся на драном комбинезоне пуговицы.

      Мальчишка лицо, которого в каких-то сантиметрах от лица Кровника, внимательно рассматривает его нос. Кровник подмигивает. Мальчишка хлопает ресницами.

      – Ну-ка, – негромко говорит Кровник, помогая ему освободиться от рукавов,– давай-ка… вооот… молодец…

      Он одним движением сдергивает одежду, и ребенок остается голым.

      – Ох-ты…– говорит Кровник,– ептва…

      Он отворачивается.

      – …юмать! – говорит Кровник севшим голосом. – Ты…

      Он краснеет.

      – Ты девочка??? – говорит он. – Ты девочка?..

      – Здравствуйте!

      – Здравствуйте… – растрепанная женщина с ведром в руках всматривалась в Кровника, словно пыталась увидеть в его чертах что-то знакомое. Кровник улыбался ей. Улыбался так, что за ушами пощипывало. У него не было возможности посмотреться в зеркало, но он надеялся, что чело его возвещает о человеколюбии, а глаза лучатся искренностью. Женщина смотрела на него, на мешок, на ребенка которого он держал за руку.

      – Рано еще… – сказала женщина. – Я ж тока доить иду…

      Брови Кровника поползли вверх.

      – Ааа! – он помотал головой. – Неее! Я не за молоком.

      – Во!.. – тетка поставила