Кровь. Закат. Эльдар Салаватов

не слышал… Я и милиционерам об этом же рассказал…

      – Что ты там еще им рассказал? – спросила замочная скважина.

      Осип хотел убежать, но не мог пошевелиться и просто стоял, держась за дерево, а потом увидел какое-то движение.

      Движение у входа в бомбоубежище.

      Ему показалось, что кто-то приоткрыл огромную толстую дверь, ведущую под землю, и бесшумно юркнул туда – в черный зев.

      – Все? – спросил Крива.

      – Все… – ответил Осип.

      – Нет… – помедлив, сказал Крива. – Не все.

      Осип молчал.

      – В обморок ты че упал? – спросил Крива, – А? Валялся там обосанный весь… в вороньем говне… Сторожа тебя нашли?

      Осип молчал.

      – А? – спросил Крива.

      Осип выглядел так, словно сейчас еще раз бухнется в обморок.

      Осип сказал что тот – ТОТ в темноте – прежде чем нырнуть в черный провал бомбоубежища, вдруг замер на пороге.

      – Он обернулся, – сказал Саня. – Он обернулся и посмотрел на меня.

      Милиция прочесала главное городское бомбоубежище два раза. Обнаружила еще один выход, намертво заваренный изнутри и склад покрытых плесенью противогазов. Больше ничего.

      На похороны Людочки собралось полгорода. Костя тоже там был. Ему было неприятно: все шептались и с интересом заглядывали в гроб, пытаясь рассмотреть ее шею – говорили, неведомый убийца хотел оторвать ей голову. Говорили, что этот нехристь издевался над бедняжкой и пытался перепилить ей шею тупой ножовкой – такие жуткие рваные раны! Много чего говорили. Даже что убийца был людоедом и откусил от нее кусок. Под душераздирающую музыку и вой женщин Людочку Кривицкую положили в машину и увезли на кладбище.

      На следующий день в школе начались экзамены.

      «Стоп!» – Кровник жестом приказывает Сахно остановиться.

      Стоят. Слушают. В который уже раз за последние несколько часов? Туман, еще полчаса назад доходивший им до колен, сейчас повсюду. Накрыл их с головой. Глушит все, как вата. Полчаса назад они отправили в эту предрассветную молочную мглу Луцика. Он примерно в трехстах метрах впереди. Он дозорный. Если что – он должен вступить в бой, должен поднять шум, давая знать о засаде.

      Если что?

      Кровник кусает нижнюю губу. Трогает Сахно за рукав, показывает ему – «обходим!».

      Они начинают забирать правее. Идут быстро. Крутят своими стрижеными головами по сторонам. Туман начинает редеть, превращается в полупрозрачную дымку и неожиданно заканчивается.

      Они выходят из него, как из облака. Как из белой клубящейся стены.

      Отходят недалеко и замедляют шаг. Останавливаются совсем.

      Пахнет близкой рекой.

      Кровник смотрит на мальчишку.

      Маленькая ладошка, вцепившаяся в его руку, холодна как лед. Ребенок смотрит на него снизу вверх. Зрачки – как две крупных вишни. Кровник понимает, что у мальца от страха дрожат коленки.

      Кровник с трудом забирает у него свою руку.

      «ТИХО!!!» – показывает он.

      Сахно медленно ставит кейс на землю.

      Они упираются плечами в приклады и поднимают стволы.

      Стоят