Кровь. Закат. Эльдар Салаватов

– нет.

      Они начали стрелять одновременно, по трем силуэтам, вынырнувшим из тумана.

      Одному из них Сахно попал в шею. Двум другим они попросту снесли черепные коробки – рухнули как подкошенные.

      Долгие несколько секунд ничего не происходило, и вдруг (!) – они с Сахно посмотрели друг на друга – паровозный гудок! Где-то совсем рядом!

      И тут же – ВОЙ ЖУТКИЙ – от которого кровь стынет в жилах.

      Кровник не успевает обернуться – Сахно молниеносно вскидывает оружие и делает три быстрых выстрела куда-то ему за спину:

      – БАХ-БАХ-БАХ!!!

      – Поезд! – говорит оглохший на одно ухо Кровник и дергает головой. – Там!

      Он забрасывает автомат за спину, хватает левой рукой кейс, правой – пацана:

      – За мной!

      Выстрелы за спиной. Это Сахно, став на одно колено, вколачивает пулю за пулей в шевелящийся туман.

      Лес кончился.

      Лес остался позади.

      Он бежит вниз по склону холма и видит белеющую полоску неба где-то впереди. Рассвет начнется с минуты на минуту. Он видит – где-то там же – впереди – широкую реку в клочьях тумана. И еще ближе – вот прямо у подножия этого холма – железнодорожную насыпь с полосками рельс. Кровник слышит поезд, его лязгающий шум. Он видит свет его прожектора, ползущий по рельсам откуда-то из-за поворота. Он видит сам тепловоз – урчащую квадратную коробку с мощным фонарем в квадратном лбу. Тепловоз, натужно гудя, тащит за собой пустые платформы. Одна за другой, громыхая на стыках, появляются они из-за холма. Кровнику кажется, что тепловоз ползет как черепаха. Как ленивая сонная змея.

      Ему кажется, что они сейчас с разгону перепрыгнут его. Взлетят над рельсами и перемахнут состав в два счета – вот как быстро они бегут. Вот как несутся, вниз сшибая остатки желтой листвы.

      Они уже не могут затормозить. Они уже не могут бежать быстрее. Еще немного – и отвалятся ноги.

      И тут (наконец-то!) склон заканчивается.

      Кровник делает несколько шагов по ровной поверхности и чуть не воет от боли: судорогой свело все мышцы ног. Он спотыкается. Еще раз.

      «Сейчас упаду» – думает он, но чудом умудряется удержаться на ногах.

      Рукоять кейса скользит в мокрой ладони.

      Ему кажется, что он больше не сможет сделать и шагу.

      Пот заливает глаза. Капает с носа.

      – Бах! – сзади, – Бах! Бах!

      Они стреляют в него на ходу. Летят вниз по склону, не разбирая дороги, поднимая пыль и ломая ветки.

      Не зная, как это у него получается, он сгибает правую ногу в колене и переставляет ее вперед. Делает шаг. Другой.

      Он бежит! Бежит по гравию железнодорожной насыпи вдоль едущего вровень с ним поезда. Вдоль платформы с остатками песка. Дорога начинает еле заметно изгибаться, и поезд послушно начинает изгибаться вместе с ней. Стук колес о стыки рельс – метроном, задающий темп.

      – БАХ!!! – сзади.

      Они, не отставая, бегут метрах в тридцати позади него, стреляют не целясь:

      – БАХ!!! – пуля рикошетит о колесо, выбив одинокую искру. Он бросает еще один взгляд за спину, и сердце его останавливается: они уже в двадцати метрах