Сапфир. Резеда Шайхнурова

была широкая лестница в холле, украшенная скульптурами и резными деревянными перилами, причудливым образом закрученными в спираль.

      Гостья с отцом уселись на большой мягкий диван справа от камина, возле окна, а граф – чуть поодаль от них в кресло. Он закинул одну ногу на вторую, лодыжкой касаясь колена, свободно раскинул руки на подлокотниках, всем видом показывая, что он здесь хозяин.

      – Очень рад, что уже на второй день моего пребывания в этом поместье меня навестили соседи, – произнес он, окидывая беглым взглядом пришедших.

      Бриллити отметила про себя акцент аристократа. Он говорил более мягким тоном, нежели англичане, не так четко выговаривал буквы, как подданные королевства, к тому же в его речи присутствовал пафос, чувствовалась внутренняя харизма этого человека. Было видно – он знает себе цену и следит за своей внешностью.

      – Прошу прощения! Я, кажется, не представился. Граф Сапфир Нарцис Альвадис.

      – Какое удивительное имя, – заметила гостья. – Кто из родителей окрестил вас им?

      – К сожалению, от отца, коренного жителя монархии, мне достался только титул, а имя подарила мне мать – гречанка. При моем рождении она обратила внимание, что мои глаза сверкают, как два сапфира, и напоминают ей драгоценные камни.

      – Она была права, граф Альвадис, – согласилась мисс Даймонд. – Ваши глаза действительно сияют, как сапфиры. Но самое примечательное, что в вас присутствуют и южный темперамент, и северная выдержка.

      – Благодарю! Кстати, перед вашим приходом я как раз собирался позавтракать. Не соблаговолите ли вы разделить со мной трапезу?

      – С удовольствием! Если папа будет согласен, – робко ответила Бриллити, обернувшись к отцу.

      – М-м, пожалуй, – не поднимая головы, отозвался Питер.

      В его голосе чувствовалось напряжение, не ускользнувшее от слуха дочери. Граф с нескрываемым любопытством смотрел на соседа; казалось, он изучает Даймонда. Чуть погодя и хозяин замка, и гости сидели за большим овальным столом в столовом зале, который уже был накрыт всем необходимым. На светлой скатерти посреди стола находилась корзинка с белым хлебом «пандернейн» – хлебом лучшего качества, выпеченного из несколько раз просеянной пшеничной муки. Он, конечно, не мог сравниться с ячменным хлебом или овсяными лепешками, которыми обычно довольствовалась семья Даймонд. Рядом с Кальвадосом стояла большая тарелка с жареной камбалой и картофельным гарниром, а ближе к гостям в глиняной посуде располагался маринованный лосось с петрушкой, недалеко от него в серебряном тазу томились кусочки аппетитного карпа в сливочном соусе. Возле корзины с хлебом на подносе красовалась жареная утка с золотистой корочкой, а копченые свиные окорока дополняли всю эту роскошь великолепным ароматом. В больших тренчерах из ржаной муки были утрамбованы небольшие кусочки поджаренной оленины, мягкий сыр был поставлен рядом с чизкейком – творожным пирогом. В кастрюлю был налит бульон с вареными овощами и мясом в