Дом на границе миров. Александра Окатова

Это я! беззвучно закричала она в трубку, оттуда слышался его, ставший из родного таким далёким, отстранённым и безразличным, чужим вежливым голос:

      – Кто это.

      Даже без вопроса, просто: Кто это.

      Как ей сказать, кто она? Это я, твоя Саша? Это я, Александра, твоя – кто? В самом деле, кто? Если он её не узнал, то что она может ему сказать, чтобы узнал? Она чувствовала себя, как будто у неё отняли её жизнь, её имя, её любовь, вообще – всё.

      Она никто, и звать её никак.

      Она была уничтожена одним звонком. Её не было.

      Не существовало вовсе. Всего хорошего, глупо сказала она и повесила трубку. Это сон? Она спит? Что это такое? Что ей делать? Ну, что-то ведь можно сделать? Смешно доказывать ему, что она – это она, если он её не помнит. Показать фото? Точно, фотографии, где они вместе. Даже если она его не вернёт, то хотя бы вернёт себя. Свое имя, свою жизнь.

      Она бросилась к столу, вытряхнула из коробок общие с ним фото. Вот они в отпуске, на море, он и она на фоне садящегося в море солнца, но сейчас она и сама заметила, что лиц не разобрать, она-то знает, кто на фото, но разобрать практически ничего невозможно. Вот она и он на презентации прошлогодней выставки. Она смотрит в камеру и улыбается, а он, как назло, отвернулся и виден только контур щеки и напряженные мышцы шеи, он стоит боком, и понять, что это точно он, только по одежде нельзя.

      Вот здесь, здесь, среди фотографий со свадьбы его брата, там они были вместе, а она сама была подружкой невесты, но их вместе здесь тоже нет, она – с остальными девчонками, ну и что, если она покажет эти фото, ну, подружка невесты и подружка, а он везде, везде на этой проклятой свадьбе отдельно. Ничего убедительного нет. Она сама удивилась, что ничего нет.

      Да и если бы было, не пошла бы она ни с какими фотографиями ничего доказывать.

      Паника и ощущение всё убыстряющегося, захватывающего всё большую часть её жизни бреда усиливались. Как будто огромный шар, от которого не убежать, накатывался и подминал её под себя, и нет спасения. Она падает в пропасть, хватается за отвесные стены, руки скользят, ногти ломаются, ей больно так, что она отпускает руки.

      Она очнулась на полу, тут же валялись фотографии, на которые ей было больно смотреть. Она собрала их в медный таз, смяла, чтобы у воздуха был подход к каждой, поставила таз в ванну, подожгла и сидела на краю ванны, пока они все не превратились в мелкий шёлковый тёплый пепел. Странно, ей ничуть не было жалко этих картинок, от которых остался только пепел.

      Она никто, и звать её никак.

      Вот так. Последний шанс.

      Она может пойти и встретиться с ним лицом к лицу. Например, когда он будет в кафе, или у себя в мастерской, или дома. Всё очень просто. Она посмотрит на него, а там уже по ходу дела решит, что делать. Она не отступит, не будет стоять в стороне, не постесняется, она будет бороться со своей противницей, с этой самозванкой.

      Она отвоюет то, что по праву принадлежит ей. Она права. Она возьмёт своё.

      Она надела чёрные в облипочку джинсы, которые так ему нравились, чёрную водолазку