Роджер Гвус ведёт расследование. Никита Казачёнок

если ваш сын посвящал вас в его интимные дела.

      – Не посвящал, но я не слепой и отчётливо видел, какие у них там отношения. Как по мне, вполне нормальные. Был один инцидент, конечно. Есть у нас тут один парень, Леон кличут. Импульсивный, ревнивый. Раньше вёл роман с Дарьей. Не знаю, была ли его любовь ответной, но с моим сыном он не раз ввязывался в потасовку.

      – Это интересно. А у этого Леона случаем нет собак?

      – Есть. Мастифф, такой маленький, что от удара ногой помрёт.

      – А много ли людей в этом районе имеют мастиффов?

      – Много. Каждый четвёртый, наверно. Охотников у нас тут, конечно, не занимать.

            Я припомнил имена, названные Лидией, и задал вопрос.

      – Так то, Мисс Уилсон сказала, что некто Бэйкс тоже раньше имел романтические отношения.

      – Об этом я не осведомлён. Хотя, тут нечему удивляться. Бэйкс он у нас такой. Кроме доктора, больше ни с кем особо не общается. Девушку подцепит запросто, а вот удержать не сумеет.

            Инспектор снова вспрянул в разговор.

      – А вы, то как, сообщили вашему сыну о смерти Дарии?

      – Да как я сообщу то? Со станции он уже давно уехал. Попробуй ему сообщить что-то.

      – Да уж. Это прекрасно. Думаю, мы наведаемся к вам попозже, чтобы поговорить с вашим сыном.

            Мы уже успели попрощаться со стариком и одеть наши шляпы, как наш уход был отложен. Входная дверь дома отворилась, и внутрь вошёл тот самый молодой человек с длинными усами, который подсказал инспектору время на станции. Он, очевидно, был сыном Твиста.

            Судя по удивлённому взгляду, он нас узнал и поспешил узнать у отца расклад дел.

      – Марк, эти джентльмены пришли сюда не просто так. – Пояснил ему старик. – Тебе, так то, лучше присесть.

            Старик встал, принял из рук сына шляпу, и усадил его на кресло где только что сидел сам. Он взглянул своими серыми глазами на инспектора, и тот подготовился к своей речи.

      – Мистер Твист, я – Грегори Свифт, инспектор Скотленд-Ярда. С прискорбным извещением должен сообщить, что ваша возлюбленная, Дария Уилсон скончалась от кровотечения после нападения диких животных прошлым вечером.

            Инспектор, несмотря на свою каменную внешность, был человеком весьма добродушным, и по его голосу было слышно, какую жалость он испытывает к бедной девушке и её судьбе. Твист младший смог уловить это в тихом тоне Свифта и молча отвернулся в сторону, положив голову на кулак. Так он просидел около минуты. Никто из нас не собирался прерывать его траур. В один миг он внезапно поднял голову, стукнул рукой по подлокотнику кресла со всей силы и издал, пожалуй, самый отчаянный и наполненный горести крик, что я слышал в своей жизни. Теперь, когда он всё-таки решился высвободить эмоции, у его глаз появились слёзы, а лицо скорчилось, словно от агонии. Я не знаю, возымел ли этот срыв такой же эффект на инспектора, но я возымел уверенность в его невиновности. Даже самый лучший театральный актёр не сумел бы так сыграть.

      – Я сам тот ещё дегенерат. – Начал он. – Она ведь меня предупреждала. Она говорила