Хельмова дюжина красавиц. Ненаследный князь. Карина Демина

ответ утвердительный, пожал плечами – мало ли у кого какая блажь случается? Благо за нонешнюю вербовщику полагалась премия, отчего к престранному юноше с взором горящим он проникся вполне искренней симпатией.

      Хочется служить отечеству?

      Пускай себе.

      Главное, чтоб годным признали.

      Как ни странно, эта же мысль беспокоила и Себастьяна. Впрочем, к когтям, равно как и хвосту, убрать который у Себастьяна не получалось при всем старании, полковой доктор отнесся с поразительным равнодушием.

      – Годен, – буркнул он. И, дыхнув на печать ядреным сивушным перегаром, шлепнул на серый лист.

      Полковой ведьмак, глянувший на хвост искоса, лишь поинтересовался:

      – Оборотень?

      – Метаморф.

      – В казармах на луну не выть, в казенной одежде не обращаться. – Ведьмак извлек из-под полы серебряное перо. – Попортишь – из жалованья вычтут…

      За сим освидетельствование, бывшее скорее ритуалом, нежели вящей необходимостью, было завершено. И Себастьяну на побуревшем латунном блюде подали договор и булавку, которую вербовщик протер почти чистым носовым платком. Им же отмахнулся от крупной осы, что кружилась над лысиной.

      – Ну… это, с Вотаном, паря… – Вербовщик скосил глаза на портрет государя, несколько засиженный мухами. Очи его величества гневно сверкнули, и вербовщик, кое-как втянув живот, рявкнул: – И во благо Отечества!

      – Во благо, – эхом отозвался доктор, поднимая мутную склянку.

      И с преогромным наслаждением, даже не поморщившись, Себастьян воткнул в мизинец булавку. Капля крови скатилась на темный пергамент, впиталась в узор, активируя заклятие.

      – Поздравляю, – сказал вербовщик, не без труда подавив зевоту, – вы зачислены в рекруты…

      …Он говорил еще что-то, нудно втолковывая о правах и обязанностях, Себастьян же сунул палец в рот – мизинец, не осознавая торжественности момента, ныл и отращивал коготь, демонстрировать который было как-то неудобно…

      С этого и началась новая жизнь ненаследного князя Вевельского…

      Глава 2,

      где речь идет о женской злопамятности, девичьих мечтах и унитазах

      В жизненных реалиях Иваны-дураки встречаются куда чаще, нежели Василисы Премудрые.

Вывод, сделанный Евдокией Ясноокой, девицей купеческого сословия, на основании собственных наблюдений

      Шестнадцать лет спустя

      – Дуська! У него новая любовница! – Вопль единоутробной сестрицы выдернул Евдокию из сна, в котором она, Евдокия Парфеновна Ясноокая, девица двадцати семи с половиною лет, едва не вышла замуж.

      Открыв глаза и увидев знакомый потолок с трещиною, которую заделывали каждый год, а она все одно выползала, Евдокия выдохнула с немалым облегчением.

      Приснится же такое! Замуж ей не хотелось. Вот совершенно никак не хотелось.

      А спать – так напротив.

      – Дуська, ну сколько можно дрыхнуть! – Алантриэль