Океан безмолвия. Катя Миллэй

ноги в кровавых завитках, что оставили колючки живой изгороди, потом снова поднимает глаза к моему лицу. Интересно, о чем он думает? Заметил, какая я несчастная? Я не планировала, чтобы кто-то увидел меня такой, тем более Джош Беннетт, перед которым я, судя по всему, должна испытывать страх и благоговение. Хотя с какой стати? Может, у него на руке перстень, который я должна поцеловать, преклонив колени?

      Одному из нас придется моргнуть первым, поэтому я осторожно шагнула назад, словно пытаясь избежать встречи с хищником и надеясь, что он не заметит моего отступления, пока я не скроюсь из виду. Я заношу ногу, чтобы сделать еще один шаг.

      – Подбросить тебя домой? – Свой вопрос он задал уже менее резким тоном, после того как отвел от меня взгляд. Я опускаю ногу на пол – тверже, чем мне хотелось бы. Будь у меня список фраз, которые мог бы сказать мне Джош Беннетт в данной ситуации, предложение подбросить меня домой вряд ли вошло бы в первую полусотню. Голос у него, как всегда, невыразительный. Вообще-то я не хочу, чтобы меня отвозили домой, но думаю, это то, что мне нужно. И как же неприятно, что помощь оказывает человек, который явно меня недолюбливает. Но мне не хватает гордости отказаться.

      Я киваю, открываю и быстро закрываю рот, потому что действительно хочу сказать что-то, сама не знаю что. Джош встает, идет к двери, ведущей в дом, приоткрывает ее настолько, чтобы просунуть руку, хватает связку ключей, которая, должно быть, висела на стене с обратной стороны. Собирается закрыть дверь, но медлит, будто прислушивается к чему-то. Должно быть, хочет удостовериться, что не разбудил родителей. Скорее всего, нет. Они наверняка спят в такой час, как и весь остальной цивилизованный мир. Не считая меня. И Джоша Беннетта, который, очевидно, любит мастерить по ночам в своем гараже. Я обвожу взглядом помещение, пытаясь понять, над чем конкретно он работает, но вижу только связки древесины и инструменты – это мне ни о чем не говорит. Напоследок я еще раз смотрю на гараж, запечатлевая его в памяти. Как ни противно это признавать, но я уверена, что вернусь сюда.

      Я выхожу на улицу и жду на подъездной аллее, возле его пикапа. Здесь это единственная машина, и я полагаю, что своей у него нет. Грузовичок красивый. Даже я это вижу, хотя сама не большая фанатка грузовиков и в них не разбираюсь. Вероятно, отец его хорошо заботится о машине. Жаль, что мой автомобиль не такой чистый и блестящий, но я ненавижу его мыть. И сейчас он такой, что и цвет-то не сразу определишь.

      Джош останавливается у небольшого холодильника, стоящего под одним из верстаков, и достает бутылку воды. Подходит ко мне, молча протягивает бутылку, затем отпирает дверцу со стороны пассажирского сиденья, открывает ее. Я беру у него бутылку, смотрю на нее, внезапно осознав, что я, должно быть, взмокла от пота. Забираюсь в пикап, радуясь, что я не в юбке, ибо я и впрямь мала ростом и мне приходится слишком высоко задрать ногу, чтобы сесть в кабину. Джош захлопывает за мной дверцу, обходит грузовичок и садится за руль. У него это получается гораздо грациознее, чем у меня, как будто он рожден для того, чтобы залезать