Игра на повышение. Павел Сергеевич Почикаев

последнего гостя, он и не собирался обращать внимания на вспухшие синяки под воспалёнными глазами; на щетину, неаккуратно оставленную под левой ноздрёй; на три расстёгнутых пуговицы на рубашке.

      – Дон Ромуло, ваш стул уже готов! Мы только вас и дожидаемся! Задержались в дороге или собирались с силами? – Неприкрытый сарказм мог послужить завязкой конфликта, но Джабар Ромуло оставил его совершенно без внимания. Он повалился на своё место, далеко вперёд вытянул ноги, испачкав при этом туфли Грабису, опёр локти на столешницу и лицом уткнулся в ладони. Своих коллег он удостоил только беглым взглядом, в котором Грабис успел прочитать отчаяние загнанного зверя. Ромуло походил на быка, уже измотанного матадором и ожидающего решающего удара шпагой.

      Ромуло провёл руками по лицу, заскрипев оставшейся щетиной, Грабис незаметно постарался втянуть в себя воздух – запаха алкоголя он не ощутил. Гершель наконец перестал массировать свои пальцы, вместо этого сцепил их перед собой, но так и не оторвал глаз от полированной столешницы. Раснсхофен двумя пальцами провёл по своему отутюженному воротнику, сильнее прежнего подтянул узел галстука.

      – Мне очень лестно, что вы откликнулись на моё приглашение и собрались в этом месте. – Говоря он немного раскачивался взад-вперёд и по очереди пытался заглянуть в глаза своих собеседников. Со стороны Ромуло послышался смешок, напоминающий стон, Рансхофен на него не отреагировал. – Мне лестно, что вы – мои ближайшие соседи – ответили мне согласием и разделяете мою позиции в вопросах переговоров. Мне лестно, что вы понимаете бессмысленность дальнейшего нагнетания обстановки между нашими державами и готовы одним действием решить все наши проблемы раз и навсегда. Прямо как в сказках. Мне лестно, что вам хватило мужества, и уже поэтому я считаю вас достойными противниками, с которыми нужно и должно считаться.

      "Как будто у нас был выбор! Как будто ты нам его оставил!" – желание превратить слащавое личико в кровавую отбивную достигло апогея, Грабису пришлось сжать ладонью ножку стула.

      –… одним махом. – Продолжал герр Штауффенберг Рансхофен свой монолог. – Я не хуже вас представляю, что сегодня поставлено на карту. – Тут он сделал небольшую паузу, слово осмысливая собственные слова, и усмехнулся. – Прошу прощения за получившийся каламбур… Я остановился на том, что поставлено на карту. Я знаю, что поставлено, а потому уверяю вас, что с моей стороны не будет обмана, и от вас я ожидаю такого же. Не так ли, пан Грабис? – Вопрос застал его врасплох, Рансхофен знал про маленькую кобуру на лодыжке, и от этого Йоханайн почувствовал себя голым и совершенно беззащитным. Пальцы машинально потянулись к левой голени, но он вовремя себя отдёрнул. – Никакого обмана. Одна партия, четыре Президента и пятьдесят две карты. И на всех нас одно небо!

      Видимо, последняя фраза была очень удачной шуткой, потому как Рансхофен аж затрясся, но остальные либо не поняли юмора, либо не желали смеяться.

      Рансхофен плавно