Цена свободы – любовь. Юлия Флёри

сделала за неё Зулейка.

      – Ты… ты что сделала, глупая?! – Зло кричала она, больно одёрнув Алию за руку. – Ты навлечёшь беду на всех нас! Выставлять себя напоказ, да перед кем?! Всё равного по нраву ищешь?! Так, бойся, глупая, что однажды ты его найдёшь! И вот тогда я буду смеяться, а ты плакать!

      – Я ничего не сделала! – Задрала Алия подбородок, словно пыталась дотронуться им до небес. – И перестань кричать. – Добавила спокойнее, ровнее.

      – Всё, всё отцу твоему расскажу!

      – Я ничего не сделала. – Жёстко процедила Алия сквозь зубы и направилась в сторону дома, напрочь забыв о том, зачем из него уходила.

      К шайтану всё! Зулейка потом купит овощи. А ей самой сейчас нестерпимо сильно хочется оказаться там, где не увидят чужие глаза, где не услышат чужие уши. Но и дома Алия места себе не находила. Приготовление обеда не привнесло спокойствия, и травяной чай показался пустой водой.

      – Ты бледная. Ступай отдохни. – Махнула Зулейка на неё рукой и вытолкала из кухни.

      Вскоре удалось уснуть, но сон был тревожным, слишком живым, что ли, наполненным, объёмным. С голосами и фигурами. Он мучил её, высасывая силы. Ниточку за ниточкой вытягивал энергию, чтобы потом опустошить вовсе. Проснулась Алия, когда первые сумерки опустились на землю. Осмотрелась по сторонам, обтёрла ладонью мокрый лоб.

      – Не иначе, как шайтан выходил из тебя, Алия. – Недобро глянула на неё Зулейка. – То стонала ты, то плакала, то дрожала, точно окунувшись в горный ручей. – Поднялась прислужница и протянула чёрный балахон.

      – Это ещё зачем?

      – Русский приказал всем быть на своём празднике, Алия. – Покачала Зулейка головой. – Глава сказал надеть никаб. Чтобы у чужаков не возникло и мысли продемонстрировать свои тайные желания.

      – Вот уж не думала, что эти русские имеют тайные мысли… Вся их жизнь утонула во грехе.

      – Ты понимаешь, что вызвала на себя гнев Аллаха? – Нахмурилась Зулейка.

      – Это чем ещё? – Искренне удивилась Алия, пытаясь спросонья разобраться с одеждой.

      – Ты знаешь. И я знаю. А вот отцу не сказала, ему незачем знать.

      – А пусть бы даже и узнал, что тогда?!

      – Ты не почитаешь родителей своих. Это тоже грех!

      – Я устала от тебя, Зулейка. Помолчи. – Алия устало закрыла глаза и старательно выдохнула. – Мне не за что его уважать. – Тихо проговорила. Так тихо, чтобы только она сама это слышала. Проговорила и горько усмехнулась.

      – Нам нужно идти. Мы должны посетить праздник. – Зулейка растянула губы в ядовитой улыбке. – И это не приглашение – приказ!

      Алия раздражительно качнула головой, но вместо ответной язвительности лишь выставила раскрытую ладонь перед собой и примирительно поджала губы.

      – Иногда я тебя ненавижу.

      – Я тебя тоже. – Услышала слова, которые Зулейка даже не пыталась скрыть и старательно стиснула зубы.

      На чужом празднике легче не стало. Стоило Алие появиться, как подозвал к себе