Средневековая история. Изнанка королевского дворца. Галина Гончарова

ее много – тоже плохо. Так что будем делиться кусочками сведений.

      – Ладно, не это важно. Мальчишку вылечили?

      – Не до конца. И сейчас они всей командой направляются в Лавери.

      – Зачем?

      – Я понял так, что Лилиан Иртон – любимая ученица Тахира, и расстаться с ней он не может ни под каким видом.

      – Даже так?

      – А Эдоард ее призывает ко двору.

      – Ага. То есть девчонка ко двору, за ней лекарь, за лекарем принц. Эдоард не боится мальчишку угробить?

      – Он хотел, чтобы ее сиятельство еще ранней весной приехала. Не получилось. Принц еще недостаточно окреп, а вот сейчас…

      Гардвейг кивнул.

      – Говоришь, хороший докторус…

      – А это вот. – Альтрес достал свиток, на котором были переписаны вопросы Лилиан. – Я могу послать им ответы, но сам понимаешь. Лучше…

      – Вызвать их не получится?

      – Нет.

      – Тогда посмотрим, что дальше будет. Если все будет хорошо, увидимся на свадьбе. Но ты подумай пока, чем можно заинтересовать этого докторуса. Мало ли что.

      Гардвейг неосознанным жестом потер ногу, и у Альтреса сердце защемило.

      Смерть близкого человека страшна.

      Еще страшнее смерть единственного близкого человека. С которым вы даже дышите одним воздухом.

      А самое страшное – это когда он медленно умирает у тебя на глазах, ты все видишь, все понимаешь, но помочь ничем не можешь… Свою бы жизнь отдать, так ведь не возьмут! Хоть криком кричи…

      Гардвейг перехватил взгляд своего брата.

      – Так, Альт, хватит киснуть. Будешь сопли распускать – женю.

      – Иди ты, – беззлобно ругнулся шут. – Угрожать он еще будет… твое величество.

      Гардвейг даже и не подумал обидеться.

      – А то ж… Вот, кстати, на этой любимой ученице и женю. Обеспечу докторусов своим детям. Элитной ханганской выучки.

      – А ничего, что графиня немного замужем? – уточнил Альтрес.

      – А ты на то и глава тайной службы. Сегодня муж был, а завтра…

      – Тьфу. Издеваться изволишь, твое величество?

      – А то. Выпьем?

      – Тебе вино нельзя.

      – А что – у тебя уже и эля нет?

      Альтрес фыркнул и достал из-под стола кувшин.

      – Эля нет. А вот…

      – Вишневка?

      Гардвейг улыбнулся. Одной из немногих слабостей Альтреса была любовь к сладкому. Он, конечно, тщательно ее скрывал. Но не от родных же. Так самому лучшему элю шут предпочитал вишневку.

      – Она.

      – Разливай.

      Джерисон, граф Иртон, вошел в отведенные ему покои. Уселся на кровать, свесив буйну голову ниже широких плеч. И задумался.

      Вот так вот. Хоть ты и граф, и молодец, и красавец, а тоскливо. Очень тоскливо.

      И мутно все как-то…

      Что-то непонятное творится дома. А ему туда не попасть. И Рика не бросить, хоть ты напополам разорвись. Раньше никак не уехать.

      Почему? Во-первых, дружба. Но тут Рик бы понял.

      Во-вторых, государственные интересы.

      Чем занимается посольство на чужбине?

      Кто-то