Средневековая история. Изнанка королевского дворца. Галина Гончарова

и жить только по его заветам.

      Ага. В юности.

      Потом жизнь резко обломала его мечты.

      Как обнаружил Кенет, начав жизнь пастора, вера и религия – это две большие разницы. Примерно такие же, как корова и присосавшаяся к ней пиявка. Иначе Кенет не мог назвать тех своих собратьев по церкви, которые паразитировали на людях, пользуясь их верой и наивностью. Увы…

      Оказалось, что в церкви полно мерзавцев, которые больше думают не о том, как принести свет в души людей, а о своей личной выгоде. Что любого можно оклеветать, подставить, обидеть, заслать в такой глухой угол, в котором даже и докторуса нет.

      Можно.

      Кенет понял, что ему никогда не выбраться из Иртона. А когда умерла его жена, потерял всякую надежду на счастье. И принялся беречь и воспитывать Марка.

      Все изменилось с появлением Лилиан Иртон.

      Он помнил, как горел храм. Помнил чувство острой безнадежности. Помнил, как боялся за сына – ведь все его сбережения… Чем он будет кормить мальчика зимой? Ан нет.

      Лилиан Иртон забрала их в замок, одела, обула, накормила, приставила Марка учиться, причем вместе с юной виконтессой. Это было сродни чуду. Помощи с неба. Подарка Альдоная.

      Но, когда он как-то попробовал заговорить с графиней о своей благодарности, та только отмахнулась.

      – Пастор, вы что – полагаете, я могу бросить кого-то умирать голодной смертью? При чем тут благодарность? Это нормальный поступок. Это мой долг как графини.

      Да, но долг не включал всего, что дала ему Лилиан Иртон. К Кенету вернулся смысл жизни.

      Он отлично понимал, что вирмане не сильно воспринимают его проповеди. Но… пусть не святятся! Важно другое. Если он посеет в их душах и в душах их детей хотя бы одно семечко истинной веры – все уже было не зря.

      Пусть не сразу, но оно прорастет.

      А за Марка он вообще готов был графине руки целовать. Он не знал, что и когда от него потребуют, но был готов платить.

      Увы…

      Только спустя несколько месяцев он понял, что Лилиан Иртон все делала совершенно бескорыстно. Она ничего от него не ждала. Только духовной поддержки, которую он и так должен был ей оказать. Вот и все.

      Она не требовала благодарности, она не торговала своими милостями, она просто делала. И пастор преисполнился благодарности. Он видел странности графини. Но видел также, что они не несут зла в мир. Наоборот. Правильно использованные, они дадут много хорошего. Она лечила, учила, заботилась, трудилась наравне со всеми и никогда не требовала для себя благодарности…

      А вот патер Лейдер добрых чувств у Кенета не вызывал. Ибо был представителем касты церковных карьеристов и выжиг.

      Кенет привычно опустился на колени для исповеди.

      – Брат мой в вере, моя душа сейчас чиста и спокойна.

      – И тебя не тревожат язычники?

      – Графиня делает все, чтобы они узрели свет истинной веры. И я, недостойный, стараюсь способствовать ей в этом.

      – И не тревожит тебя поведение самой графини?

      – Брат мой, я тесно общаюсь с ней. Она добра, умна и благородна. Если бы в ней было хоть пятно черноты, я заметил