Тьма между нами. Джон Маррс

лучшими в моей жизни.

      В библиотеке окунаюсь в привычную рутину. Помогаю седому мужчине составить резюме на компьютере. Пока он набирает текст одним пальцем и подслеповато щурится в экран, мимо нас проходит молодая женщина с малышом в коляске. Меня так и тянет к ним. Я подхожу и понимаю, что мамочка совсем юная, ей не больше пятнадцати. Боже, да она сама еще ребенок! Даже лоб весь в прыщах. Ее попытка замаскировать взрыв гормонов не увенчалась успехом: наивный макияж больше напоминает сахарную пудру на торте.

      В коляске у нее маленькая девочка, одетая в джинсы и зеленую толстовку с героями из «Щенячьего патруля». В руках – кулек с конфетами. На щеках – следы белого шоколада. На лице – широкая доверчивая улыбка в два зуба, сверху и снизу. Она смотрит на меня огромными карими глазами и смеется. Я корчу ей рожицу, чтобы рассмешить еще больше.

      Девочка выглядит чистой, упитанной и счастливой; судя по всему, ее мама, несмотря на юный возраст, отлично справляется со своими обязанностями. И от этого мне становится больно и обидно: вопреки всем трудностям, в отличие от меня, она сумела отстоять своего ребенка и, похоже, ни капли об этом не жалеет.

      Увлеченная новой игрой, я как бы невзначай следую за этой парочкой к полкам с журналами. Мама останавливается и пролистывает свежие таблоиды со сплетнями о знаменитостях, которых я даже не знаю.

      Мне нравится быть рядом с детьми – если они не совсем маленькие. Прошлым летом наша региональная начальница Сюзанна решила навестить библиотеку во время декрета вместе со своим грудничком. Он спал у нее в слинге. Если б я знала об этом заранее, взяла бы выходной. А так пришлось прятаться в туалете для инвалидов, пока они не ушли. Ворковать вместе со всеми над младенцем и терпеливо ждать своей очереди, чтобы подержать его и рассказать Сюзанне, какой он красивый, я просто не могла. Если б я взяла его на руки, то обратно уже не отпустила бы.

      Вдруг малышка в коляске хлюпает носом и звонко чихает. Из ее ноздри вырывается огромная зеленая сопля и повисает над губой, как сталактит. Это и отвратительно, и смешно одновременно. Мамаша, увлекшись статьей о семействе Кардашьян, не замечает конфуза, поэтому я вынимаю из кармана бумажную салфетку и вытираю нос ее дочери. И тут она оборачивается, замечает меня и сердито вскрикивает:

      – Что ты делаешь?

      – Вытираю сопли.

      – Отойди! – требует она. На нас начинают оглядываться другие посетители. – Не смей прикасаться к ней без моего разрешения.

      Бормочу извинения, пораженная неожиданной агрессией. Мои щеки краснеют, я с трудом сдерживаю слезы. Она молча ждет, пока я отойду.

      Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Вместо стыда меня захлестывает злость. Кто позволил ей так со мной разговаривать? Она что, считает себя лучше остальных, раз родила? Если б она сама следила за своей дочерью, мне не пришлось бы вмешиваться. Тоже мне мать!

      Шанс для мести не заставляет себя долго ждать: когда через несколько