Конкуренты. Сергей Лукьяненко

у меня есть выбор? Можно вернуться?

      – Нет. Но вы можете упереться и сидеть здесь, пока не оголодаете. Силой вас никто никуда не потащит. Как вас зовут?

      – Валентин.

      – Меня Инна… впрочем, вы же знаете. Я здесь отвечаю за прием рекрутов. Идем?

      Я пожал плечами.

      Если это все правда, то никакого смысла буянить нет. Если я и впрямь стал жертвой невероятно сложного розыгрыша, то тем более. Напротив. Надо вести себя спокойно и невозмутимо, но одновременно иронично. Так, чтобы со стороны невозможно было понять – верю я в происходящее или изящно поддерживаю розыгрыш…

      – Идем, конечно, – сказал я. – Раньше сядем, раньше выйдем.

      Инна испытующе смотрела на меня. Потом переложила планшетку из правой руки в левую. Оказалось, что в руке, пряча под планшеткой, она держала пистолет – маленький, блестящий.

      – Ого, – сказал я.

      – Некоторые слетают с катушек, – пояснила Инна. Поколебавшись, спрятала пистолет в кобуру на поясе.

      – И вы в них стреляете?

      – Да это же парализатор! – Она улыбнулась. – Десять минут покоя и чуть-чуть позора.

      – А позор откуда?

      – Из мокрых штанов. Идите вперед, Валентин.

      Она посторонилась, пропуская меня, – и я вышел в полутемный коридор метров десять длиной.

      Неприятное ощущение, когда не до конца понимаешь, что происходит. Уж лучше неприятная правда, чем томительное ожидание.

      – Вы все еще не можете понять, где находитесь? – спросила Инна.

      – Да.

      – Подойдите к окну.

      Только тут я понял, что правая стена коридора не металлическая, а стеклянная, только серая, матовая, непрозрачная. Закрытая снаружи какими-то ставнями?

      – Смотрите…

      Инна что-то делала с наручными часами. Хотя – часы ли это были? Широкий браслет, большой экран…

      Мне вдруг стало нестерпимо страшно. Захотелось, как это ни нелепо, выкрикнуть: «Не надо!».

      Но было уже поздно – стекло стало прозрачным. Никаких ставней не было, наверное, само стекло было поляризованным.

      За стеклом была бездна.

      А в бездне – звезды.

      Яркие – такие яркие, что казались огромными, хоть глаз и не чувствовал размера. Немигающие – не было воздуха, который заставляет их мерцать. Разноцветные – желтые, красные, белые, синеватые…

      А где-то на самом краю окна переливалось и кружилось радужное свечение – будто северное сияние скомкали, подвесили в пустоте и закрутили вокруг оси. У меня перехватило дыхание – это было и красиво, и одновременно жутко.

      Я оперся обеими руками о стекло, то ли стараясь убедиться, что между мной и космосом есть преграда, то ли чтобы удержаться на ногах.

      – Теперь верите? – В голосе Инны послышалось сочувствие.

      – Это же… не экран? – спросил я. – Это настоящее?

      – Более чем.

      Стекло снова помутнело.

      Я повернулся к Инне – девушка смотрела на меня с любопытством и, кажется, с уважением.

      – Некоторые